Моя Нирвана (СИ) - Инфинити Инна

Он резко притягивает меня к себе и целует. Крепко, жадно. Как целуют в последний раз. Как целуют, когда прощаются навсегда. Я все еще цепляюсь пальцами за края его пальто, хоть руки и одеревенели без перчаток.

Таксист нетерпеливо сигналит.

Моя жизнь останавливается.

Миша прерывает поцелуй, отстраняясь от меня. Смотрит в мое лицо так, будто пытается запомнить его напоследок.

— Я тебя люблю, — шепчу одними губами.

Но он лишь застегивает на мне до конца молнию своей куртки и, как в стихотворении Анны Ахматовой, говорит:

— Не стой на ветру.

Я медленно пробираюсь в салон самолета сквозь очередь из других пассажиров. Не сосчитать, сколько раз я летал этим рейсом «Москва-Лондон». Но первый раз я лечу в любимую столицу Англии с таким большим грузом на душе.

Впереди — неизвестность. Позади — дом, семья, любовь.

Я занимаю свое место у иллюминатора в эконом-классе. Пристегиваю ремень и смотрю, как специальная машина поливает крылья самолета. Салон постепенно полностью заполняется пассажирами, рядом со мной садится почтенная дама в летах, и стюардессы приступают к рассказу о правилах безопасности на борту.

Я тянусь к своему рюкзаку под впереди стоящим креслом, достаю оттуда наушники, телефон и Лизин подарок. В плеере начинает играть музыка, самолет разгоняется, и я с учащенным сердцебиением снимаю синюю подарочную бумагу.

Это ее дневник. Тот самый, который я прочитал однажды лет в 14. Она писала в нем, что мечтает, чтобы папа был вместе с ее мамой.

Я застываю на несколько секунд, держа в руках толстую тетрадь в твердом переплете. Тогда, когда я читал ее, она была исписана примерно на четверть. Сейчас же в ней нет пустых страниц.

Сглотнув ком в горле, я открываю дневник и сразу вижу обращение ко мне, приклеенное к первой странице:

«Миша, я знаю, что в детстве ты читал мой дневник. Ты тогда бросил его на кровати, хотя я, уходя из своей комнаты, оставила его в ящике стола. Кроме тебя, больше никто не мог его трогать. Но то было очень давно, когда я писала сюда свои детские переживания о родителях. Потом мои мысли кардинально изменились.

Потому что их занял ты.

Здесь 320 страниц, из которых 200 — о тебе.

Я хочу, чтобы ты прочитал их».

Не дыша, я открываю 120 страницу, пронумерованную Лизиной рукой, и вижу дату шестилетней давности. Мне тогда было 20 лет, а ей 16.

«Дорогой дневник!

Сегодня я узнала, что папа и Кристина усыновили Мишу. Я не могла поверить, когда нашла в папином сейфе свидетельство о его усыновлении. Это был синий лист с российским гербом. Я перечитывала его снова и снова и не могла поверить, что это правда. А потом я услышала за окном рев мотоцикла. С таким хамством и неуважением к прохожим может ездить только Миша. Я быстро убрала свидетельство в сейф, закрыла его и заторопилась на выход из квартиры, но распахнулась дверь и зашел ОН. Не один, а с какой-то рыжеволосой красоткой. И… Я заплакала у него на глазах.

Ненавижу себя за эту слабость. Я ведь давно поклялась, сама себе, что Миша никогда не увидит, как я плачу! Я выбежала в подъезд, а он помчался за мной. Догнал меня на лестнице, прижал к стене и вдруг стал спрашивать, кто меня обидел. А я смотрела на него и поверить не могла, что он и правда никакой мне не брат. И глядя на Мишу, я поняла, что он не знает правду. Папа и Кристина всю жизнь скрывают ее от него.

Это до сих пор не укладывается в голове. И чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что и я никогда не смогу рассказать Мише правду, как бы он меня ни обижал и что бы он мне ни говорил. Ведь это так сильно его ранит! Он так любит папу и Кристину, и Иру с Лешей. Меня только не любит, но это мне уже кажется сущей ерундой. Вся наша с ним война теперь мне кажется такой не важной по сравнению с тем, что я сегодня узнала.

Нет, я совершенно точно никогда ему не скажу. Хотя знаешь, дорогой дневник, когда я плакала в подъезде и смотрела на Мишу я вдруг подумала, что он очень красивый. И еще мне так хочется посмотреть его татуировки! Но он ведь никогда мне не разрешит. Интересно, он их делает просто так или они для него что-то значат?».

Я закрываю дневник, чтобы перевести дух. Горло будто стягивает колючей проволокой. Я думаю отдышаться и продолжить читать дальше, но не тут-то было. В плеере начинает играть «Богемская рапсодия» группы Queen. Под нее был наш с Лизой первый и единственный танец.

Я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза, мысленно перемещаясь в один из самых счастливых дней в своей жизни, только сейчас осознавая, насколько эта песня оказалась для меня пророческой.

Глава 79

Лондон встречает меня еще большим ливнем, чем был все эти два дня в Москве. Я получаю багаж, ловлю такси и еду по адресу квартиры, которую снял, еще находясь дома. Рискованно, конечно, арендовать жилье только по фотографиям, но я не хотел селиться в гостинице и ходить на осмотры квартир. Некогда этим заниматься, нужно работать.