аккуратные галочки напротив пригласительных семейству Стивенсон и Берри. Все обещали присутствовать... Лина не доверяла зрению. Она лишилась сил и замучила секретаря, заставляя десятки раз перепроверить данные и запросить новое подтверждение. Лина пыталась понять, что означает, этот неожиданный гость? Доверив подбор гостей помощнице, Ян не заметил приглашение? Или заметил, и не придал значение? А может, хотел, чтобы Кристофер появился на свадьбе?.. Лина сходила сума от неизвестности, но не могла унизиться до расспросов. Она не стала звонить в Китай.
Порывшись в сумке, Лина отыскала баночку со снотворными таблетками, которую сунула Натали, настойчиво советуя, как следует выспаться. Вытряхнула на ладонь белую пилюлю и подумав, добавила ещё одну.
– Так, мы ничего не упустили? Старое, новое, голубое… – перечисляла Натали, обходя вокруг Лины в третий раз. – Восхитительно! – она хлопнула в ладоши. – Вылитая Грейс Келли! Только чересчур бледная. Попрошу добавить румян!
– Натали, прекрати... у меня от тебя голова кружится, – взмолилась Лина глядя в зеркало и моргая: отражение плыло и сливалось в белое пятно.
Небольшая квартира в Фулхеме превратилась в богато декорированную сцену авангардного спектакля, где актёры безупречно исполняли свои роли. Все, кроме Лины. Ей словно не выдали реплик, и она не успела подготовиться, отставала от действия и портила пьесу неловкостью. Всё утро над ней колдовали парикмахеры, визажисты, стилисты, ваяя главного героя, призванного блистать и влюблять. Но, сама Лина чувствовала себя никак не прославленной принцессой, а скорее неповоротливым грузовиком, переполненным свадебной мишурой. Смешно... она была не в состоянии оценить результат.
– Ладно, только не волнуйся и не паникуй!
– Да я не волнуюсь. Чувствую себя бревном. И толком ничего не вижу. В глазах плывёт, – вздохнула Лина, виня вчерашние таблетки.
– Хорошо, я сбегаю за кофе. Ещё есть время. – Натали вылетела за дверь и пулей влетела обратно: – Смотри, кого я нашла!
Бабушкина серебряная брошь выскользнула из пальцев, звонко стукнулась о плитку и закатилась под стол. Лина попыталась обернуться, но не смогла. Натали втянула за рукав мужчину и буквально вытолкнула на середину комнаты.
– Андрей… – Лина оцепенела, позволяя себя обнять, – ты успел.
– Конечно Василёк, успел! Как по-другому? – усмехнулся Старков, осторожно прикасаясь губами к щеке. – Мы летели с Яном в одном самолёте, было бы странно опоздать, если не шаферу, то жениху.
– Да, конечно. Я забыла…
– Не страшно. В такой-то день, – Андрей взял за руки и сделал шаг назад, серые глаза оценивающе оглядывали лицо, плечи, платье. – Счастливчик Олсен. Ты выглядишь потрясающе! Просто сказочно красива, как... Василиса Прекрасная!
В тёплых ладонях дрогнули её ледяные пальцы, и Лина мягко вынула руки:
– Спасибо. Ты научился делать комплименты.
– Да, странно всё сложилось, – с оттенком грусти произнёс Старков, погладив по щеке тыльной стороной ладони. – Надеюсь, ты хорошо подумала? Взвесила, как следует? У меня чувство, словно я уступаю девушку, то есть, конечно, уже бывшую девушку, своему отцу или отчиму... Не знаю, как-то, все это... противоестественно, не находишь?
Лина смотрела на высокого мужчину в чёрном костюме с широким галстуком фиалкового оттенка, под стать платьям незнакомых подружек невесты, что дожидались в гостиной, и не понимала смысла слов, а может, не хотела понимать.
– Старков! Прекрати немедленно! – взвилась Натали. – Я всё утро привожу её в чувство, а ты тут распустил демагогию! Кому она надо? Ты разве не видишь, что расстраиваешь её своими нравоучениями? Вспомнил бы ещё Ледовое побоище! Поезд твой, ту-ту, – она скривила губы и покачала верх-вниз согнутой рукой, – ушёл давно, умник. Слушай, а что ты здесь, вообще, делаешь? Разве твоё место не подле жениха? Чего припёрся, а? Иди давай, жди нас в коридоре, – она вытолкала его за дверь.
– Зачем ты так? – нахмурилась Лина.
– А затем, что нашёл время ныть! – бурно выдохнула Натали и резко обернулась на стук, готовая расцарапать лицо всякому, кто вздумает беспокоить невесту.
– Пора, милая, – заглянула мама и проговорила скороговоркой: – Все собрались. У нас всего полчаса на завтрак.
Внимательно глядя под ноги, Лина спустилась по лестнице. Она все ещё привыкала к тяжёлому платью сконструированному молодым лондонским дизайнером по её эскизу. Белоснежный футляр охватывал фигуру второй кожей, расширяясь к низу крупными стоячими воланами, легко скользящими по тонким чулкам, напоминая каждым шагом ступать мельче и держать спину. Она боялась запутаться в обманчиво простой конструкции и задеть каблуками туфель, протянувшийся сзади шлейф. Лина раздражённо приподняла подол, не понимая, почему отказалась от выбранных Натали восхитительных платьев от Веры Вонг?
– Ну как? – Натали задержала под сводом арки и обвела кивком комнату.
– Что?
– Как "что"?! Цветы, ленты – всё!
– Да, здорово, – пробормотала Лина, беря протянутый бокал шампанского.
– Зануда! Надо было оставить твои грязные палитры вместо тарелок и драные кисточки вместо вилок, а не возится тут всю ночь! – обиженно бросила Натали и взяла из рук мужа десятимесячного Лукаса.
Подняв глаза, Лина смутно узнавала захламлённую гостиную за белыми драпировками шёлка и охапками свежих цветов расставленных повсюду в высоких вазах. Она запоздало охнула, но Натали давно унеслась к гостям, взяв на себя роль хозяйки.
Лина заметила, что свадебный кортеж тронулся и медленно покатил по Фулхэм Роуд, когда в окна лимузина застучали ладони и вспышки камер заслепили глаза. Ночные тени под окном воплотились в нетерпеливых, горланящих газетчиков и папарацци. Лина впилась ногтями в мягкую кожу сидения, почти физически ощущая, как секунды перескакивают в минуты. Время сдавливало грудь, выстукивая глухими ударами сердца.
Перед глазами выросла серая громада величественного католического собора, поражающая великолепием архитектурных деталей. Тонкие готические шпили проткнули свинцовый свод и зигзаги синих трещин расцарапали небо. На лицо упало кружево фаты, лишив доступ к воздуху. Лина протянула руку, пытаясь сдёрнуть удушливую паутину, но наткнулась на сухую ладонь Александра Петровича. Отчим крепко взял за локоть и осторожно направил к бесконечным ступенькам.
В ушах стоял шум транспорта и крики толпы, словно Лина очутилась в сердце протестной демонстрации. Тяжёлый шлейф, каждым шагом, тянул назад. Она знала, что продвигается вперёд, но, будто вязла по колено в песке и медленно съезжала вниз. Приподняв фату, мама торопливо зашептала в ухо, но сквозь окутавшую вату Лина слышала только гул. Она выполняла указания как робот: подняла руку, поставила ногу, прошла под каменными сводами
