Предохранительно хоть знаешь, где находится?
Щелчок. И предохранитель был снят. Изо всех сил постаралась не продемонстрировать, как сама этому удивилась.
Кристофер напрягся, а Шеферд вновь что-то бормотал, призывая меня к уму-разуму.
Я велела Шеферду поменяться со мной местами и, не сводя прицела с брата, кивнула на бумаги в ячейке, велев разорвать их на максимально мелкие кусочки и как можно быстрее.
Пот большими каплями струился со лба банковского работника, тёмные глаза были широко распахнуты и напуганы какой-то девчонкой с древним пистолетом. Но сейчас не время для угрызений совести. Как и не время для чувств. Я должна попытаться сделать это, пока Нортону не надоело ждать нас под дверью.
– Рвите! – скомандовала я, и Шеферд нерешительно выволок из ячейки бумаги.
Буквально секунда времени была у меня то, чтобы осознать, как сильно я ошиблась, подпустив Кристофера так близко к банковскому служащему. Секунда, за которую пистолет успел бы выстрелить, и не столь важно попала бы я в цель, или нет – палец просто отказался давить на курок.
Передо мной Ари, в нём моя кровь. И как бы сильно я не пыталась избавиться от этой мысли и поверить в то, что моего брата больше нет, ничего не выходит.
И он знает это.
Секунда. Бумаги вывалились из рук Шеферда, и тот оказался в захвате у моего брата, полностью прикрыв его своим телом.
– Ну давай! – вскричал Кристофер. – Стреляй! Проверим пушку, что отставил тебе старик! Это ведь так важно, Тея? Уничтожить всё, что он тебе завещал! Тебе! А не мне! Давай! Стреляй в него! Повезёт, пуля пройдёт на вылет и зацепит меня! СТРЕЛЯЙ!
Шеферд яростно тряс головой и молил не совершать глупостей. А мой брат больше не смеялся. Его красивое лицо было перекошено от гнева. Сейчас он так походил на свирепого зверя, готового зубами вцепить в глотку противника, что я вновь не сдержала рыданий, глядя на то во что Нортон превратил единственного живого родного мне человека!
Ненавижу Нортона!
– Стреляй!
Ненавижу себя!
– Стреляй, Тея!!!
Чаша весов склоняется лишь в одну сторону.
На кону не просто чья-то жизнь – на кону будущее целой страны! Или даже нескольких стран! Если работы отца попадут в руки Нортона… то сколько человеческих судеб оборвётся от его рук?!
Я не могу этого допустить. И не важно, что будет со мной.
– СТРЕЛЯЙ!
Выстрел.
Я видела, как летит пуля. Как и в тот раз, когда она летела в меня. Как в замедленной съёмке, оставляя за собой хвост воздушной ряби. Я видела каким ужасом наполнилось лицо Шеферда, как его глаза с силой зажмурились и раздался крик боли, когда пуля ударила ему в плечо. Мужчина рухнул на пол и перевалился на бок, притянув колени к груди и застонал.
Я могла его убить. Я осознаю это. И я почти это сделала.
Теперь и я чудовище.
И я больше не рыдаю.
Что это? Шок? Стресс?.. Где эмоции? Где страх и сожаление?
Почему внутри меня так пусто?
Всё, куда могу смотреть, это в застывшее в недоумении лицо Кристофера. Оно так сильно вытянулось и напряглось, словно у него в горле застрял резиновый мячик, и он безуспешно пытается его проглотить.
Он не верит, что я это сделала.
Я не верю, что я это сделала.
– Тея… – и вот его голос зазвучал по-другому. Он сделал шаг, успокаивающе выставив ладони вперёд.
– Стой, где стоишь! – срывающимся голосом каркнула, яростно замахав пистолетом.
– Ладно, – Кристофер замер, уперев руки в бока. – Но ты ведь не станешь этого делать, правда?
Стану. Если смогла пустить пулю в невиновного человека, то теперь меня ничто не остановит!
– Тея, это ведь я, – неуверенно улыбался Кристофер. – Это я, Ари. Твой брат. Ты не можешь в меня выстрелить.
Я не могла унять дрожь в руках. Ладони вспотели и с трудом удерживали тёплый скользкий метал.
Мой брат? Теперь он вновь считает себя моим братом?
Захотелось смеяться. Больным истеричным смехом. Ведь всё кончено! Для меня всё решено. Прости, папа… но не суждено мне стать счастливой.
– Возьми жесткий диск и уничтожь его, – велела я бесцветным голосом.
– Ты уверена? – пожал плечами Ари. – Работы отца, если ты до сих пор не понимаешь, дорогая сестрёнка – единственное, что теперь способно оправдать тебя, после того, как ты пустила пулю в банковского представителя. Или думаешь, тебя закон не коснётся? Ты стреляла в человека!
– А ты убивал людей!
– И что?! – Ари развёл руки в стороны, словно ничего в этом мире проще и быть не может, как взять и убить человека.
– Не так уж и сильно мы отличаемся, верно, Тея?
– Заткнись… – хрипло отозвалась, качая головой, которая вдруг показалась неимоверно тяжёлой. – Бери диск и разломай его!
– Тогда тебя упекут за решётку.
– Всё же лучше, чем умереть от рук убийцы родителей!
– Глупая…
– Не двигайся!!!
– Ладно-ладно. Я стою на месте, видишь?
– Делай, что я сказала!
Чёрная плоская коробочка оказалась в руках Кристофера и он по-прежнему заверял меня, что не стоит этого делать.
– Ломай!
– Его восстановят.
– Ломай!!!
Жёсткий диск хрустнул под напором рук Кристофера и согнулся пополам словно толстый пласт металла.
– Ломай дальше.
– Да как?! – усмехнулся мой брат и снисходительно вздохнул. – Тея… опусти пистолет. Довольно.
– Не двигайся!
– Я и не двигаюсь! К тебе – нет.
Он шёл по кругу, огибая Шеферда и направляясь к двери.
– Я сказала: стой на месте!
– Ты не выстрелишь в меня, Тея, – улыбаясь, Ари двигался очень медленно. – Только не в родного брата.
Под мистером Шефердом образовалась лужа крови, и он по-прежнему стонал, моля о помощи. И ему нужна эта помощь как можно скорее, пока потеря крови не стала критической.
И пока я не стала убийцей ни в чём не виновного человека.
– Стой на месте!
– Да ты посмотри на себя, Тея. У тебя не только руки трясутся, но и голос, – улыбался Кристофер. – Ты не сделаешь этого.
Я расставила ноги на ширине плеч и, сделав глубокий вдох, покрепче вцепилась в пистолет обеими руками.
– Всё кончено, – практически ровно произнесла я. – После того, что здесь случилось, никто не выйдет чистым из воды. Даже Нортон.
– О, это ты зря так думаешь, – выдавил смешок Кристофер. – Ты понятия не имеешь, кто он. Так что опусти пистолет и мы просто поговорим.
В эту же самую злосчастную минуту дверь в хранилище открылась и на её пороге появилась женщина в полицейской форме с пистолетом наготове. Крики и требования всем оставаться на местах, как гром средь ясного неба заполнили
