не струшу.
На следующий день Рус отправляется в "Маффин", искать нужные мне документы и делать скрины. Я вылавливаю мою верную Карину, чтобы допросить ее с пристрастием. И к концу понедельника у меня на руках такие карты, что Агата Кристи нервно курит в сторонке.
Вот это, мать его, поворот.
Алиса
Дни на ферме пролетают очень быстро. Об этом может сказать каждый землевладелец. Я уже и забыла, каково это: вставать с рассветом, каждый вечер ужинать в кругу семьи и смеяться. Забыла, что такое теплый свежий воздух, заполняющий волосы песком, и жаркие лучи солнца, оставляющие отметины на коже.
Я забыла, что значит быть счастливой.
Уже неделю я вожу сына в садик, и сама его забираю. Неделю мы проводим каждую свободную минуту вместе. Неделю я чувствую себя настоящей матерью. И мое самобичевание на этот счёт, годами взращенное отсутствием рядом с Матвеем, пока он растет, начинает стихать.
Сегодня какое-то особенное утро. Обычный будний день, солнце только показалось из-за горизонта, за домом уже слышны голоса рабочих, приступивших к сбору очередной партии ягод, а я улыбаюсь своему отражению в зеркале. Из него на меня смотрит уже не Алиса.
Хотя ещё и не Лея.
Возможно, Лея никогда полностью и не вернется, она так давно в спячке, что уже и не вспомнить, какой она была. И то, что я вспоминаю о себе прежней в третьем лице, говорит ярче любых отражений в зеркале. Волосы снова начали виться. Пока еле заметно, но без ежедневных многочасовых процедур со специализированными шампунями, сыворотками и утюжком, ламинирование растеряло свой эффект. И мне это нравится.
Так я чувствую себя более свободной что ли. Никакого слоя штукатурки на лице, никакой вульгарной помады, стягивающей кожу губ, никаких тесных костюмов и убийственных каблуков. Только я.
– Мам, – доносится с кухни, и моя улыбка становится шире. Новый ежедневный ритуал – совместный завтрак, к которому Матвей относится с особой серьезностью. Не удивлюсь, если на столе меня ждет очередной шедевр из рук деда и внука. Они меня балуют.
В джинсовых шортах и простой майке кажется уже прохладно, и я достаю из шкафа яркий бомбер. Улыбаюсь еще шире, потому что теперь снова похожа на девчонку, едва закончившую институт. И это мне тоже нравится.
– Ну, что у нас на завтрак сегодня, джентльмены? – смеюсь я, усаживаясь за стол.
В садике сын сейчас изучает Великобританию, и дома мы стараемся закрепить знания, полученные в дошкольном учреждении.
Папа с Матвеем стоят возле плиты и что-то там накладывают по тарелкам, тихо перешептываясь. Они не перестают меня удивлять. Я в готовке так и не преуспела, хотя отец пытался меня приучить к этому делу. А вот Матюша – совсем другое дело.
– Овсянка, сэр, – помпезно выводит сын, ставя передо мной тарелку с кашей.
Я смеюсь, потому что это явно дед его надоумил, и потому, что "р" у сына категорически не выходит и получается очень забавно.
– Должна сказать, мистер, у вас вышло не хуже, чем подают в самой Англии!
– Ты была в Англии? – округляет глаза Матюша.
– Не была, но уверена, так оно и есть!
И я совсем не лукавлю, потому что моя тарелка выглядит как образец искусства. Тонко нарезанная клубника, несколько ягод черной смородины и мазки меда сверху. Неужели это все сделал Матвей?
Я выразительно смотрю в тарелку к отцу, но там такой красоты нет.
– Не смотри так на меня, – говорит папа. – Свою порцию я ему на растерзание не дал!
Папа терпеть не может мед. Да и овсянку предпочитает не сладкую.
– Ну и многое потерял! – подмигиваю сыну, достаю телефон и фотографирую очередной шедевр от Матвея.
Это мое новое маленькое хобби – фиксировать каждую деталь своих радостных будней.
После завтрака мы с Матвеем берём машину деда и едем в сад. Я получила права много лет назад, но ездить решаюсь только здесь по пустынным дорогам нашего маленького хутора.
– Мам, а когда мы снова в Москву поедем? – задает неудобный вопрос сын. Смотрю в зеркало заднего вида, встречаюсь с ним взглядом.
– Пока не знаю, милый. Тебе там понравилось?
– Ага.
– А что больше всего?
– Метро!
– Почему? – удивляюсь я. Ведь были на ВДНХ и в зоопарке, было чем впечатлиться.
– Там очень красивые росписи на потолке. И колонны. А еще поезд очень быстро едет и так в ушах свистит! Покатаемся там снова, когда поедем?
– Конечно, милый, – я обещаю, но снова обманываю.
Хотя, как знать, может, когда история поутихнет, я и решусь навестить столицу снова. Ради сына.
Мы приезжаем в сад уже после утреннего приема пищи, и Матвей сразу направляется на прогулку в группу. Воспитатель улыбается мне и кивает в приветственном жесте. Я задерживаюсь у входа в сад на минутку, чтобы посмотреть, как сын обещается с другими детьми и, убеждаясь, что ему здесь хорошо, возвращаюсь в машину.
Обратной дорогой не спешу. Включаю радио погромче и с радостью подпеваю русским хитам. Вдоль дороги высажены арбузные полосы, а на трассе, через которую я сворачиваю к нашей ферме, стоят лотки с уже зрелыми полосатыми ягодами. Для своих – за копейки.
Я останавливаюсь взять один к обеду, все же даже любимая клубника приедается. А так можно сделать освежающий смузи. Представляю, как растянусь за домом на шезлонге с высоким холодным стаканом в руке и книгой. Надо бы уже вливаться в работу и помогать отцу, но он пока не настаивает, а я чувствую, что мне необходим небольшой отпуск.
При подъезде к ферме замечаю незнакомую черную машину, кричащего отца и высокий темный силуэт его собеседника. И хотя человек стоит ко мне спиной, а его одежда совсем не привычна, все во мне сжимается от знакомого чувства. Я узнаю его из тысячи.
Он приехал.
Он нашел меня.
Отпуск закончился.
Алиса
– Как ты нашел нас? – спрашиваю онемевшими губами.
Вглядываюсь в хорошо знакомое лицо, ищу на нем ответы на вопрос: чего же ждать? Но его глаза, которые я научилась, как мне думается, уже неплохо читать, спрятаны за темные стекла солнечных очков, а по каменному лицу ничего не понять. Сердце бьётся очень громко, но я не чувствую страха, с которым покидала столицу всего неделю назад. Может, я смирилась с тем, что этот момент наступит?
– Ты оставила адрес в отделе кадров, чтоб тебе выслали трудовую.
– А разве это законно, передавать личные данные сотрудников сторонним лицам?
– Вряд ли можно считать сторонним
