— Бас, ну ты где там потерялся? Я тебя заждалась...
Меня взрывает. Нет больше Вероники Истоминой. Ничего больше нет...
— Ты бездушная, эгоистичная, циничная скотина, Басов! — шепчу я ему сквозь бесконечный поток слёз, но этому чудовищу глубоко плевать на то, что от меня ничего не осталось.
— Здорово, правда? — гадко улыбается он, пока я пячусь от него. — Или, постой, тебе что, не понравилось, м-м?
Упираюсь спиной в лифт. На ощупь жму кнопку вызова и тут же створки разъезжаются. Ещё мгновение и этот страшный фильм ужасов подойдёт к концу.
Ну же, потерпи ещё немного, Ника!
— За что? — шепчу я одними губами.
— Забавы ради, — отвечает он, пожимая плечами.
Лифт, наконец, захлопнулся, а я у меня на подкорке навсегда отпечаталось его лицо таким, каким я видела его в последний раз: заострённые скулы, поигрывающие желваки, недовольно поджатые губы и глаза, полные презрения.
Не знаю, как добралась до дома. Просто шла по внутреннему навигатору и ревела в голос, не обращая внимания на прохожих и риторические вопросы из разряда: «девушка, с вами всё в порядке?». Конечно же, да! Что будет ходячему трупу?
Лёгкие на разрыв.
В голове отбойный молоток взбивает в кровавую пену мои мозги.
По венам бежит серная кислота вперемежку с битым стеклом.
Сердца больше нет. Оно осталось там, на двадцатом этаже моего места казни. Растерзанное. И никому не нужное.
Домой ввалилась вся мокрая от дождя. А затем просто сползла по стене в прихожей и уставилась прямо перед собой, не понимая, как теперь жить дальше. И в этот самый миг, в частности, зная, что где-то там он, мой персональный палач, кувыркается в койке со своей новой игрушкой.
Смеётся.
Целует её.
Шепчет, как ему хорошо быть с ней.
Пока я медленно дохну, не зная, что лучше — вот так или заживо сварится в кипятке. По мне, так второе.
Неожиданно вздрагиваю.
Это рядом начинает истерично визжать мать, но всё пролетает мимо моих ушей. У меня тут своя атмосфера боли и тлена. Не надо мешать, я всё это, глупая курица, заслужила.
Реву. Не могу остановиться.
Мать чем-то тычет мне в лицо. Телефоном, кажется. Дёргает за плечо, требовательно просит что-то объяснить.
Молча отвожу её руку в сторону и продолжаю глотать слёзы. Весь мир размывается в один кровавый след, а затем меркнет. Мне что-то дают выпить. Помогают снять с продрогшего тела ветровку и разуться.
Но я ни на что не реагирую, потому что мой взгляд уже нашёл то, что окончательно меня уничтожает.
Телефон матери лежит на тумбочке. Там открытая переписка с контактом «Басов». Несколько до ужаса неприличных снимков, на которых изображена я. И примечание:
«Что ж, увы, но твоя дочь меня не впечатлила. За труды я бы поставил ей твёрдую двоечку, не более. Нужны дополнительные занятия и факультативы».
Верь только мне, да? Ну, хорошо...
***
Конец первой части.
