– Что касается Брэдфордов, то никаким сюрпризом меня уже не удивишь, – откликнулась Джулия.
– Давай поспорим? Я в Калифорнии, Джулия. Чтобы встретиться с тобой. Ты согласишься со мной встретиться?
– С какой стати?
– Потому что мне нужна твоя помощь.
– А именно?
– Брэд.
На этот раз молчание настолько затянулось, что Эбби испуганно спросила:
– Джулия, ты меня слышишь?
– С какой стати? – снова спросила Джулия.
– Потому что он в большой беде. – Джулия промолчала, и Эбби поспешно добавила: – Это имеет отношение к тебе.
– Этого уже не может быть.
– Если я скажу тебе, что поводок лопнул, ты поймешь, что это возможно.
– Ты опоздала на шесть лет.
– Пожалуйста, Джулия. Не отталкивай меня. Я почти три тысячи миль летела. Если я могу побороть свой страх перед самолетами ради него, неужели ты не можешь преодолеть свои предубеждения?
– Он виноват, что они у меня есть. – И, четко выговаривая слова, она добавила: – Я не желаю иметь абсолютно никаких дел с твоей матерью, Эбби. Ни сейчас, ни потом.
– Тебе и не придется. Джулия, Брэд из-за нее сбежал из дома.
Джулия подавила истерический смешон.
– Эбби, он взрослый человек…
– Сейчас да.
Они опять замолчали. Молчание прервала Эбби:
– Он разваливается на куски, Джулия.
– Знакомое ощущение.
Вздох Эбби долетел до Джулии, как дуновение ветра.
– Разумеется, ты вправе сердиться.
Джулия навострила уши.
– Ты откуда знаешь?
– Мы все теперь знаем, лучше поздно, чем никогда. Я хочу сказать, что все открылось. Только Брэд погрузился во все это с головой. Вчера был скандал в семье, во время ужина в честь дня рождения матери. Кэролайн, жена Брэда, подожгла фитиль, и все взлетело на воздух.
– Что все равно не дает ему права обратиться именно ко мне.
– Затем я и прилетела. Попросить за него.
– Твое обычное занятие.
– Он мой младший братишка.
– Именно – маленький братишка!
– Уже нет. Он сейчас взрослеет самым трудным и мучительным образом, какой только можно вообразить.
– Лучше поздно, чем никогда! – сердито перебила ее Джулия, а внутри все сжималось, руки, губы тряслись.
– Пожалуйста, Джулия, согласись со мной встретиться, я тебе все объясню.
– Я уже сказала, ты опоздала на шесть лет.
Теперь молчала Эбби. Когда она наконец заговорила, голос был грустным:
– Что ж, во всяком случае, я попыталась.
«О Господи!» – подумала Джулия.
– Так плохо? – спросила она.
– Хуже некуда.
«Я знала! Я так и знала!» – думала Джулия, а сама говорила:
– Ладно. Когда и где?
– Ox, Джулия, слава Богу! У тебя, и чем скорее, тем лучше. Сегодня вечером?
– Хорошо. Я обычно прихожу домой в половине седьмого. Я живу…
– Да знаю я, где ты живешь, – перебила ее Эбби. – Спасибо, Джулия. Огромное спасибо. Значит, в половине седьмого. До встречи. – Она повесила трубку.
Джулия почувствовала, что ладони у нее мокрые. Все тело покрылось потом. Она встала, пошла в свою личную ванную комнату и вымыла руки и лицо холодной водой. На белом как мел лице огромные глаза. «Зачем ты возвращаешься? – спросила она свое отражение в зеркале. – Почему позволяешь людям делать, что они хотят? Ты ведь знаешь, добра тут не жди. Брэд поссорился с матерью? Да никогда! Немыслимо! Уж тут явно без землетрясения не обошлось». Неудивительно, что ей кажется, что пол под ее ногами вздымается.
Остаток дня она ни на что не годилась. Так что она смирилась с тем, что день потерян, и ушла из конторы в пять. Она нервничала, злилась, ожидала худшего. Несмотря на расстояние в три тысячи миль, паутина леди Эстер вполне в состоянии дотянуться до Калифорнии и снова запутать ее в своих липких сетях.
Едва она вошла в дом, как зазвонил телефон. Маркус.
– Эй, что случилось, в прятки играешь?
– Тут кое-что произошло.
– Например?
– Сугубо личное.
– Могу помочь?
– Нет.
– Ты в порядке? У тебя голос напряженный.
– У меня все хорошо.
– Поужинаем сегодня?
– Нет. Не могу.
– Что-нибудь личное?
– Да.
– Ладно, молчи, если хочешь. Увидимся позже, да?
– Да.
Кладя трубку, она увидела, что ее рука дрожит. «Дженни, – подумала она. – Я немного побуду с ней».
Они играли с Дженни, уже выкупанной, в ночной рубашке и халатике, когда Ито вошел и объявил:
– Там дама говолить она плиходить вас видеть, миссис Эмоли.
Дженни захихикала. Она всегда веселилась по поводу неспособности Ито произнести звук «р».[13]
– Сейчас спущусь, – сказала Джулия.
– Но мы не закончили игру, – запротестовала Дженни.
– Ты поужинаешь, а я потом приду, и мы доиграем.
– Обещай, скажи, крест на пузе.
Джулия послушалась.
Дженни успокоилась. Она знала, что ее мама обещания всегда выполняет.
Эбби стояла в гостиной с выражением недоверия, смешанного с ужасом, на лице. Она повернулась, услышав шаги Джулии.
– Дворец Шехерезады, не иначе, – заметила она.
Джулия рассмеялась, женщины шагнули друг к другу и обнялись.
– Рада тебя видеть, Джулия, – проговорила Эбби с подозрительно блестящими глазами. – На первый взгляд ты ничуть не изменилась. Как это тебе удается? Ни одной пряди не выбивается.
Ее собственная льняная блузка была сильно измята, на одном чулке спустилась петля, но, когда она знакомым Джулии жестом заправила за ухо прядь волос, Джулия неожиданно почувствовала огромную к ней симпатию. Да и то сказать, ей всегда нравилась Эбби.
– Давненько не виделись, – вздохнула Эбби. – Слишком давно. – Затем в свойственной ей прямой манере она спросила:
– Друзья?
– Друзья. Выпить хочешь? – спросила Джулия.
– Еще бы.
Джулия направилась к резному шкафчику, выполняющему роль бара, а Эбби вежливо заметила:
– Судя по всему, ты преуспеваешь.
– Тут все по вкусу сэра Ричарда Бартона, – засмеялась Джулия. – Я только снимаю, и, если бы мне разрешили, я бы тут все переделала, сверху донизу.
Эбби хихикнула.
– Господи, Джулия, как я рада тебя видеть! Ты совсем не изменилась.
– Только на шесть лет старше.
– Тут ты не одинока. – Эбби взяла бокал. – А ты помнишь, – начала она растроганно, отпивая виски.
– Мое короткое пребывание в семействе Брэдфордов запечатлелось в моей памяти навсегда.
– Ох!
Джулия села на диван в стиле арабских ночей и повернулась лицом к гостье.
– Ты говорила, что хочешь мне кое-что рассказать, – заметила она.
Эбби приложилась к бокалу.
– Ну, как я уже говорила, все случилось в день рождения мамы, и моя сестрица Битси снова распустила свой длинный язык…
Джулия молча и с нарастающим ужасом слушала повествование о праздничном ужине, превратившемся в катастрофу.
