У меня.
Номер моего Совунчика.
И так каждую смену.
Бессмертные что ли?!
Я видела, что Денис всех отбривает, но один фиг ревновала и чувствовала, что слетаю с катушек. Как и то, что еще неделя-две и “Текила Бум” покажется цветочками.
Всем.
Правда потом Фил уволит не меня одну, а вместе с Совунчиком. Именно поэтому я и выбрала самой написать заявление и уволиться. Тем более, когда сама собой наклюнулась работа.
— Кисунь, что случилось?
Я посмотрела на Совунчика и, вздохнув, рассказала ему все. Только начала не с заявления, а с того дня, когда Лялька с Люлькой предложили устроиться на работу барменом и мне в голову шарахнуло принести диплом Дюшки.
— Они на тебя пялятся, как не знаю на кого, а я их поубивать хочу. И Фила получается я обманула, а это неправильно, — закончила и потупилась, увидев удивленный взгляд Совунчика. — Ты обещал не ругаться, — напомнила и растерялась, услышав негромкий вопрос:
— Поэтому утром в телефоне у меня рылась? Думала, что я с кем-то тебе… изменяю?
— Нет, — помотала головой и принялась кусать губы.
— Гель?
— Я… я… я хотела посмотреть что такое Старлет, про которую тебе говорил папа, — прошептала часть правды и зажмурилась, боясь услышать ругань за то, что не спросила напрямую.
Только вместо этого Совунчик притянул меня к себе, выудил свой мобильный из кармана и вложил его мне в ладони, разблокировав экран и открыв сообщения, а потом и список вызовов.
— Смотри, дурка.
— Дурка, — кивнула, соглашаясь. — Просто я ревную. Очень.
— А я тебя не ревную? — хмыкнул Совунчик. — Один только твой Таракан чего стоит. А Демид? Остальных, кому ты улыбаешься, напомнить?
— Так-то он не мой! А Демиду я сразу сказала, что ему ничего не светит, — фыркнула в ответ и, повторяя движение Дениса, протянула ему свой телефон: — Вот! Смотри, если не веришь.
— Верю, но тоже ревную, — усмехнулся Совунчик, коснулся губами моей макушки, а через мгновение прорычал, показывая мне всплывшее уведомление: — И куда ты намылилась, Кошатина?!
— Э-э-э…
— Э-э-э?! Какое нахрен собрать вещи?! — не на шутку разозлился Денис. Развернул меня к себе лицом и процедил сквозь зубы, печатая слова: — Куда?! Блядь! Собралась?!
— Я не собралась, — замотала я головой. — Правда-правда, Совунчик. Просто тут такое дело…
— Какое?! Ты охренела, Кошатина?!
— Я ничего не хренела! — выкрикнула, заводясь не меньше Дениса: — Просто восьмое уже послезавтра и у меня заканчивается срок аренды, а мы не говорили, что будет дальше! И вообще я забыла, что его поставила! И не ори на меня! Я что, могу взять и так в лоб запулить: "Ой, ну раз мы спим, то я остаюсь"? Так что ли?
— Нет, блядь! Конечно же лучше промолчать и свинтить втихаря! Аренда у нее закончилась. Аренда, блядь! — прорычал Совунчик. Шумно выдохнул и помотал головой: — Только попробуй куда-нибудь сдриснуть восьмого, я город вверх тормашками переверну и пизда твоей заднице! За шкварник домой притащу и буду по заднице лупить, пока до тебя не допрет, что я тебя люблю.
— Что?! — спросила я шепотом.
— Что слышала! — огрызнулся Денис. — Аренда у нее, блядь… А я? А мы? Ты охренела?!
— Правда любишь? — прошептала дрожащими губами и всхлипнула. — Правда-правда?
— Нет, блядь, прикалываюсь, — зло прошипел в ответ Совунчик, повторяя и передразнивая, кажущийся ему ехидным, тон текста уведомления: — "Собрать вещи." Я тебе соберу. Так соберу, что хрен куда свалишь! Ещё и в день рождения?! Заебись! Только попро…
Я не дала ему договорить. Впилась в губы, заваливая на плед и зашептала, целуя и всхлипывая:
— Люблюнькаю тебя! Люблюнькаю! Люблюнькаю!
P.S. POV. Денис
Все время, сколько проработал барменом, я не вставал раньше обеда. И в свой день рождения не собирался делать исключений. Специально, чтобы проваляться в постели до победного, с вечера врубал на телефоне бесшумный режим и отключал все будильники. Вот только звонок в дверь заставил меня оторвать голову от подушки и продрать глаза, нарушая планы выспаться, потом позавтракать и снова плюхнуться в кровать.
Аккуратно переложив руку Гели и натянув шорты, я глянул на часы и мысленно пожелал стоящему за дверью суициднику-мазохисту, выбрать себе надгробие до того, как открою. Кому, как не ему, могло взбрести припереться и трезвонить в шесть утра, когда все нормальные люди спят, а у меня ещё и законный выходной, мне не пришло в голову. Любому адекватному человеку, работающему в моем графике, скорее всего захотелось бы убить такого идиота. А с учетом того, что мы с Кошкой улеглись спать буквально полчаса назад, то мой настрой, грохнуть и потом грохнуться на кровать очень быстро превратился в очень уверенный план. Зевнув, я повернул замок, открыл дверь и оторопело уставился на улыбающегося паренька.
— Совушкин Денис? — спросил он, сверяясь с планшетом.
— Угу, — кивнул и добавил. — Сегодня твою смерть зовут так.
— Это вам, — протянув мне конвертик с силуэтом кошки на нем, паренек испарился.
А меня начали терзать смутные подозрения, что этот конвертик — ответная шпилька за кошачью мяту. И они окрепли до уверенности после того, как я достал из конверта небольшой листочек крафтовой бумаги с выведенной чернилами строкой:
"Они парами стоят, уйти из дома не хотят.”
— Гель?! — протянул я возвращаясь в комнату. Посмотрел на довольно хихикающую в кровати Кошку, показал ей конверт и карточку и, улыбаясь, спросил: — Это что за шарады?
— А вот, — ответила она и пожала плечами: — Ничего не знаю. Думай сам, Совунчик.
— Гель, — повторил с нажимом, но в ответ услышал ровно тоже с небольшим уточнением:
— Думай сам, Совунчик. Никаких подсказок не будет.
— Коза!
— Эй! Так-то Кошка.
— Один хрен коза! — рассмеялся я и взял мобильный.
— В Гугле ответа нет, — захихикала пуще прежнего Кошка.
— Я знаю кого-то поумнее Гугла, — усмехнулся я и набрал отца, переводя звонок на громкую связь: — Пап, привет.
— О-о-о, ранняя пташка! С днем рождения!
— Спасиб. Я к тебе с вопросом. Мне тут с утра решили мозг повзрывать шарадами.
— Случайно не террористка? — хохотнул папа, и я кивнул:
— Она самая, — глянул на давящуюся от смеха Кошку и прочитал: — Они парами стоят, уйти из дома не хотят. Это что за хрень может быть?
— У-у-у. Секунду подожди, нам нужен эксперт. Любушка, можно тебя на минутку? — в динамике на мгновение повисла тишина, а потом раздались голоса мамы и отца, обсуждающих, что может попасть под такое определение.
— Так-то это нифига не честно, — надула губы Геля, а когда с ней поздоровались мои родители, попросила. — Ким Яковлевич, Любовь Витальевна, доброе утро. Не помогайте ему, это сюрприз! Пусть сам думает.
— Ну раз сюрприз, то мы не знаем, — рассмеялся папа и сбросил звонок.
— Хренасе вы сговорились, — ошалел я, смотря на потускневший экран телефона.
И загоготал, увидев на нем сообщение:”Тапки. Сдашь нас террористке, мы будем отрицать все. Вечером ждем в гости.”
Чтобы не спалить родителей, я несколько минут изображал мучительные размышления под усиливающееся хихиканье, а потом пошел в коридор к подставке для обуви, где в одном из тапков нашел знакомый конвертик. В который снова был вложен листочек со строчкой-подсказкой.
“У тебя есть друг Лука, а на кухне есть…”
Новая шарада оказалась гораздо проще, но и хохот Кошки, смотрящей за тем, как я переворачиваю, просеивая сквозь пальцы, муку в банке, стал в разы громче.
— Ой, кто-то нарывается, — процедил сквозь зубы, стараясь придать голосу строгости, только и сам захохотал, не найдя в банке конверта. — Кошка, какого хрена! Это же была мука! Лука-мука
— Мука, — кивнула Геля. — Ищи.
— Коза!
— Кошка!
— Считай, что уже нарвалась, — рассмеялся я и, вспомнив, что на нижней полке одного из ящиков стоит пакет с мукой, хлопнул себя ладонью по лбу.
— Совунчик, блин! — прыснула Геля, мотая головой. — Ты не Совунчик, а поросенок!
