— Не обижайся, красавица. Я не слежу ни за какими новостями. Вдруг у тебя уже новый обувник, — улыбнулась Ирина.
— Мне другой не нужен. У Антонио дела идут в гору, нет, не так: они уже взобрались на эту гору и машут нам оттуда рукой. Бизнес идет прекрасно. Он нанял всяких управленцев, открыл большое производство. Сейчас все время со мной проводит.
— Как ты решилась на малыша? Теперь путешествия вам надолго заказаны.
— Да и черт с ними! Можно всю жизнь растратить, мотаясь по белому свету. Надо же и куда-то к кому-то в итоге вернуться. Ко мне это осознание пришло неожиданно. Мы были в Индии и встретились там с древнейшим человеком. Ему уже под сотню лет. И представь себе: у него никого нет. Меня это поразило в самое сердце.
— Буддист, наверное?
— Не важно, кто он и что проповедует. Но остаться одному, вот совсем одному в этой пещере? Брр.
— И ты решила срочно беременеть? — усмехнулась Вересова, но горечь во рту лишь усилилась.
Нужно было оборвать все до одного контакты, перерубить все узлы с внешним миром. Она сама оставила себе капкан в виде Карины. Незачем было выходить с ней на связь. Теперь придется расплатиться за это.
— Почему мне кажется, что ты себя плохо чувствуешь, Ира? — поинтересовалась Карина, замечая болезненную бледность подруги и круги под глазами. — У тебя все хорошо? Где ты так долго пропадала? Я вообще не в курсе твоей жизни. Как Ваня? В Чехию не переехал? — прыснула от смеха девушка.
— Он тут живет.
— Поссорились, что ли? А ты когда собираешься карапуза заводить? Уже бы пора.
— Никогда. Ненавижу детей. Они противные, — выпалила Ирина, чувствуя, как таблетки уступают власть эмоциям.
— Ммм… Это была шутка? — задала вопрос Карина и откинулась на спинку стула, чтобы снять напряжение со спины. — Ты же в школе работаешь. Ничего не понимаю.
— Я сама столько же понимаю.
Вересова копалась зонтиком в коктейле, представляя, что это ее мозг. Пыталась найти ответы на свои вопросы. Карина же смотрела на нее с толикой недоумения. Все перевернулось с ног на голову после ее отъезда.
— Ладно. С Ваней вы явно расстались. Ну это дело житейское, нечего тут обсуждать. Как мама, Дарина?
— Не знаю я, как они. И честно, мне плевать.
— Поделишься со мной, что произошло?
Наверное, нет. Ни к чему беременной, жизнерадостной Карине выслушивать ее исповеди. Не в церкви.
— Ириш, не смотри на то, что я с животиком. Мы с малышом крепкие, сможем выдержать. Но на тебя взглянуть без слез нельзя. Как ты живешь? Чем живешь? Что сейчас составляет твой день?
— Что может составлять мой день? Серость и пустота. Все то, что я и заслужила. Только знаешь, черт возьми, осознание своей вины не делает наказание менее болезненным!
— Это понятно. О какой вине ты говоришь? Уж или все выкладывай, или не дразни нас. У меня же гормоны, еще как расплачусь из-за того, что ты не все рассказываешь.
Девушки рассмеялись. Вересова с нежностью смотрела на Карину, на ее круглый живот, спрятанный под водолазкой. Даже в такой теплой одежде она сияла. А что будет с ней, если ее раздеть догола? Никакого сияния ни в тряпках, ни без них. Только полная дефективность души и неприглядность внутреннего мира. Ее внутренний мир просто-напросто сдох.
— Не хочешь выпить по бокальчику чего-нибудь крепкого? Я только сок, а ты можешь и взбодриться коктейлем от восемнадцати лет.
— Нет, спасибо. У меня бодрости завались, — «очень бодро» ответила Ирина.
— И почему я тебе не верю?
Алкоголь она теперь обходила не за милю, а за три, поэтому пришлось напиваться соками. Свежевыжатый сок прелесть! Как будто она беременна, а не Карина. Но в ее жизни давно не было никаких напитков, кроме кофе и воды. Водой запивать таблетки, с кофе спасаться ото сна, который стал наваливаться на нее тяжелым одеялом все чаще.
Душа рвалась куда-то вне этих стен ее сознания. Ей хотелось поделиться наболевшим. Именно с Кариной. С человеком, который верой и правдой пытался предотвратить катастрофу, уберегал ее от ошибки. Но если человек хочет ошибиться, наступить на грабли и заработать гематому — никто ему не сможет помешать.
— Я бросила Ваню, — резко нарушила размеренный гул кафешки Вересова, привлекая внимание подруги. — Мне было мало денег, и у меня было много зависти. К тебе. К тому, что ты имеешь. И я не могла требовать этого от него.
— Поэтому ушла?
— Да.
— Но в итоге-то получила, что хотела? Все было не зря?
— Ты же видишь меня сейчас. Можешь и сама ответить на свой вопрос.
Карина вздохнула, все понимая. Порой жадность и зависть приводят нас в самый настоящий тупик. Ерунда это все про то, что зависть помогает добиться новых высот. Завидуя кому-то, человек автоматически признает свою ничтожность. А разве ничтожество может чего-то добиться?
— Ты ушла к бывшему, я так понимаю?
— К нему самому, уроду. Знаешь, как хочется напиться. Все бы отдала, чтобы уйти в запой до конца жизни, — пожаловалась Ирина, ощущая себя связанной канатами, которые больно впиваются в тело и которые до крика хочется снять с себя.
У Карины зазвонил телефон, и пришлось прервать беседу.
— Подруга, поехали ко мне? Антонио просит заехать в номер, зачем-то я ему нужна.
— Где ты остановилась?
Остановились они в одном из самых шикарных и, соответственно, дорогих отелей. Ей даже не хотелось ступать по полу этого места, быть здесь, дышать этим дорогим кондиционированным воздухом.
— Мы в Италии завели кошечку. Бенгальскую, — говорила Карина, пока они шли к лифту. — Жуть какая дорогая, но зато породистая.
— Везде-то люди проводят границы. Бедные и богатые, породистые и нет. Даже котов умудрились сделать одних лучше, других хуже. Одним по праву рождения жить на шелковой лежанке, другим — умирать с голоду на улице.
— Ну не ворчи. Это всего лишь коты.
— Всего лишь… Всё всегда всего лишь.
— За всё, что делает животное, в ответе человек, — промямлила себе под нос Вересова.
Номер был огромным, как бы в нем не потеряться. Антонио встретил Карину, и они скрылись в соседней от Ирины комнате. Она осматривала дорогую обстановку, чувствуя лишь безразличие. Только сейчас до нее дошло, что все эти дорогие ковры и чехлы на диванах только вещи, и значат они так же мало, как и все в мире вещи. А вот люди… Людей иногда так не хватает.
Ее взгляд словно нарочно остановился на мини-баре. Алкоголь… Вот чего ей так страстно хотелось. Не транквилизаторов, не сигарет, не человеческого участия — алкоголя. В горле пересохло, как бывает, когда сильно хочешь пить и видишь перед собой стакан холодной, вкусной воды. Вересова тяжело сглотнула, проталкивая в горле булыжник. Может, ничего не случится от пары капелек… А если и случится, кому какое дело?
