– Кристофер, у меня плохие новости.
Он замер и с тревогой посмотрел на нее.
– Сегодня ночью у меня началась менструация.
Он изумленно уставился на нее, словно новость застала его врасплох Затем откинулся на спинку дивана, запрокинул голову, закрыл глаза и, безжизненно опустив руки, застонал:
– Оооо… Не-е-т…
– Извини. – Скорчив гримасу, она пожала плечами.
– И сколько это продлится?
– Четыре-пять дней.
Он поднял голову, открыл глаза и приложил к ее губам палец.
– Тогда вы мне не подходите, мадам, потому что у меня были вполне определенные виды на вас.
Она чмокнула его в палец и сказала:
– А я-то думала, ты меня полюбил только за кукурузные шарики.
Он устремил взгляд к потолку, задумался на мгновение, потом, усмехнувшись, посмотрел на нее.
– Теперь, когда ты кое-что освежила в моей памяти… думаю, я смогу продержаться еще четыре-пять дней. – Он схватил ее за локти и приподнял. – Иди-ка сюда.
С некоторым усилием она наконец взгромоздилась к нему на колени, и он поддерживал ее, засунув руки ей под мышки. Он привлек ее к себе и нежно, даже несколько вяло поцеловал, и поцелуй этот был так не похож на тот первый, исступленный, но возбуждал ничуть не меньше. Губы его были мягкими, влажными, лениво скользили по ее губам и лицу. Обменявшись несколькими легкими поцелуями, они какое-то время внимательно и трепетно разглядывали друг друга, и руки их порхали, словно плавники рыб, – он ласкал ее груди, она гладила его затылок. Эти минуты тишины и покоя навеяли мысль о том, что секс может и подождать, но их взаимное влечение растет с каждым мгновением, когда они рядом… и еще больше усиливается, когда они врозь. Это сквозило в их глазах, и они улыбнулись внезапному открытию.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – тихо начал он. – Тот день после Нового года и для меня был очень трудным. Я знал, что мне не стоит приходить к тебе, но удержаться не мог.
– Я рада, что ты все-таки пришел. Если бы ты этого не сделал, мне бы пришлось пойти к тебе, но я совершенно не представляла, как смогу объяснить это детям.
Он начал застегивать ей пиджак.
– Это чертовски сложно – объясняться, правда?
Она пробежала пальцами по его волосам, с наслаждением ощущая их жесткую упругость, вдыхая сладкие ароматы шампуня, чистого белья и кожи.
– Дженис догадывается, – сказала она, нежно поскребывая ноготками его голову.
– Я так и подумал. Она вчера была какая-то чужая.
– Утром мне показалось, что она почти спросила меня об этом.
Пиджак ее был уже застегнут на все пуговицы. Кристофер опустил руки ей на талию.
– И что бы ты ответила?
Она перестала трепать его волосы.
– Я бы сказала ей правду.
– Ты серьезно?
Она кивнула, и он сразу поверил ей.
– Я не стала ей ничего говорить, потому что хочу, чтобы какое-то время ничто не омрачало нашего счастья. Мы этого заслуживаем, как мне кажется. Не хочу раньше времени разжигать страсти вокруг нашей связи.
– Ты действительно думаешь, что поднимется шум?
Она кивнула, устремив взгляд на вырез его свитера.
– Да, это шокирует всех. Кроме Джои. Он без ума от тебя, да к тому же еще слишком молод для предрассудков. Но для Дженис это будет ударом. Сильвия тоже придет в ужас. А моя мать… – Ли закатила глаза, потом скосила их в сторону. – …С мамой сложнее всего.
– Тебе так важно, что они подумают?
– Ну конечно. – Она вдруг совершенно некстати принялась расправлять воротник его рубашки. – Это ведь моя семья.
– Ты хочешь сказать, что они отрекутся от тебя или еще что-то?
– Нет, не отрекутся.
– Тогда они отвергнут меня. – Он произнес это беззлобно, глядя ей в глаза, смиренно принимая неизбежность.
Она вздохнула и, обвив руками его голову, прижала к своей груди.
– О, надеюсь, что нет. Мне бы хотелось думать, что они не настолько лицемерны.
Они еще долго сидели на диване, счастливые от того, что вместе, и тусклые лучи послеполуденного солнца, проникавшие в окна, озаряли их умиротворенные лица. Он смотрел чуть в сторону, а она, погрузив руку в его волосы, слегка взбивала их, как при мытье шампунем, потом вновь приглаживала и повторяла все сначала. Она все никак не могла насытиться близостью мужчины, радостью прикосновения к нему. Его волосы, рот, брови, мочки ушей, его ребра и грудная клетка, даже фактура его одежды так отличались от ее собственных; его мускулы были такими сильными и упругими, а кость такой широкой. Рука его вновь поползла по ее спине и заскользила меж лопаток, подобно маятнику часов.
Он закрыл глаза, с наслаждением впитывая ее женственность, ощущая приятную тяжесть ее ног на своих бедрах, прикосновение ее пальцев к коже головы, ладоней – к одежде, чувствуя ее дыхание на своем лбу. Солнце приятно ласкало его левую щеку, а ее груди – мягкие и податливые – согревали правую. От нее пахло цветочным магазином, в этом запахе сочетались ароматы трав, лаванды и цветов. Обнимая ее, он чувствовал, какая она хрупкая в сравнении с ним. Ее лопатки, когда он касался их кончиками пальцев, казались ему невесомыми, почти прозрачными, как крылья пташки.
Мужчина… женщина… такие разные…
Удивительно, какие же разные…
И в этом-то вся прелесть.
– Хочешь перекусить? – спросил он, когда оба они уже настолько размякли от безделья, что, казалось, единственными объектами их внимания остались их руки и солнечные лучи, проникавшие в комнату. Остальное их, похоже, и не волновало.
– Мм… – произнесла она, уткнувшись в его волосы. – А что у тебя есть?
– Немного салями и сыра. Чипсы. Яблоко.
– Мм… а стоит ли?
– Тебе нужно что-нибудь съесть.
– Я сыта ласками.
Он улыбнулся, ощутив приятное волнение от нежных прикосновений ее рук к волосам.
– Во сколько ты должна вернуться?
– Я не могу долго задерживаться. Сильвия сегодня днем идет на прием к дантисту.
Он вздохнул и неохотно высвободился из ее объятий.
– Смотрю – ты опять меня оседлала. Ну и потаскуха.
Она сползла с его колена и, схватив его за руку, потянула за собой.
– Пошли поищем твою колбасу.
Взявшись за руки, они направились на кухню – счастливые влюбленные. Но обоих неотступно преследовала одна и та же мысль: как долго смогут они держать в тайне свои отношения, к чему это приведет в конечном итоге и почему, стоило им заговорить об этом, в голосе тут же сквозили грустные нотки, словно они заранее перечеркивали надежды на общее будущее.
Вскоре после зимних каникул Кристоферу позвонили из школы. Был яркий зимний день – достаточно теплый, так что снег уже начал подтаивать. В полицейском участке, где Крис в тот момент составлял отчет о дорожном происшествии, пахло утренним кофе и оружейным маслом. Он ответил на телефонный звонок и услышал в трубке женский голос:
