Мине. — Просто на всякий случай.
— Хочешь, я тебя отвезу? — ласково спросила Мина.
Я ответила также слащаво.
— Нет, потому что я хотела бы добраться туда целой и невредимой.
Ее лицо сморщилось.
— Я не такой уж плохой водитель.
— Ты остановилась посреди шоссе, — невозмутимо ответила я. — Нажала на тормоза. Чуть не вызвала цепную реакцию.
— Мне показалось, я во что-то врезалась! — воскликнула она.
Моя бровь поднялась.
— И что это было, Мина? Во что ты врезалась?
По крайней мере, у нее хватило такта выглядеть смущенной.
— Скомканные носки, — пробормотала она.
— Ха!— смешок от Кары. Ее тело затряслось, когда она громко рассмеялась.
— Носки, — подтвердила я. — Ты задержала движение из-за грязных старых носков. Ага. Я лучше попрошу наркомана в торговом центре отвезти меня, дорогая.
Мина повернулась к Льву, широко раскрыв глаза и сделав жалостливое лицо, и прошептала:
— Я думала, что это котенок.
Затем заговорил Вик.
— Я отвезу тебя.
И я воспротивилась.
О, черт возьми, он не может.
Я изобразила непринужденность.
— Я в порядке, правда. Спасибо.
Он посмотрел на меня так, как будто видел меня насквозь.
— Это не вопрос. Я хочу отвезти тебя.
И поскольку я бы сделала все, чтобы избежать этой ситуации, я посмотрела на его сестру, на пустоту в ее глазах, и сказала:
— Аника пойдет со мной. Верно, Ани?
Она моргнула, снова сосредоточившись, поворачиваясь ко мне лицом. Я бросила на нее взгляд. Должно быть, она прочла между строк, потому что почти сразу же кивнула.
— Конечно.
Уф.
— Видишь? — Я успокоила Вика с улыбкой. — Никаких проблем.
Он не выглядел удовлетворенным. На самом деле, его губы недовольно сжались, а язык тела изменился, стал более жестким, негибким, но он отпустил это. У меня было ощущение, что его потребность заботиться обо мне была связана с его неспособностью остаться со мной, когда я была больна. Как будто он пытался загладить свою вину передо мной, что было очень мило. Мне было больно хранить этот секрет, но он не узнает об этой беременности, пока я не буду готова к тому, чтобы он узнал.
Мои подозрения подтвердились, когда нам с Аникой пора было уходить, и Вик нас проводил. Когда я выходила из дома, Вик протянул руку и нежно взял меня за запястье. Взгляд Аники скользнул туда, где ее брат держал меня, и ее глаза задержались на том месте, прежде чем она подняла взгляд и бесцветным голосом сказала:
— Я подожду у машины, — после чего ушла.
Тепло его руки на мне заставило мой желудок сжаться. Тем более, когда он спросил:
— У нас все хорошо?
То, как он посмотрел на меня, с неуверенностью в глазах, заставило меня почувствовать себя дурой.
Без колебаний.
— Всегда.
Вик глубоко вздохнул, выражение его лица было расстроенным.
— Тогда почему мне кажется, что ты снова отдаляешься?
Снова отдаляюсь?
Меня охватило замешательство, но более того, мою грудь так сдавило, и это говорило о том, что обвинение, возможно, не было таким уж надуманным. Что меня разоблачили.
Его рука дернулась, притягивая меня ближе.
— Я думал, у нас все хорошо.
Мы были.
— Все так и есть.
Его голос звучал грубо, но он мягко приказал:
— Тогда перестань отталкивать меня.
Я не отталкивала. Или же да?
Я не знала, что сказать, поэтому Вик заполнил тишину.
— Я знаю, что не самый умный человек, но знаю, ты плетешь какие-то интриги. Старые привычки, да? Каждый раз, когда ты отдаляешься, ты заставляешь меня чертовски усердно работать, чтобы снова заполучить тебя, и как раз тогда, когда я думаю, что у нас все хорошо, когда я начинаю чувствовать удовлетворение, ты отстраняешься. Постоянный толчок и притяжение. Ты играешь в перетягивание каната с моим сердцем.
Нет, я не играла. Я этого не делала.
Когда он отступил назад, я почувствовала огромную утрату.
— Я не дурак, kiska. Ты уже говорила это раньше. Этого я не могу сделать. — Он упер руки в бедра, и то, как неторопливо, с болью он говорил, черт возьми, чуть не разбило мне сердце. — Малыш, я не могу поверить, что должен тебе это объяснять, но я был предан тебе почти тринадцать лет в надежде быть с тобой навсегда. — Мое сердце одновременно и набухло, и упало. Но оно полностью сжалось, когда он удрученно произнес: — И я начинаю думать, что это ты не можешь довериться мне.
Вик оставил меня там, на крыльце, наедине с моими мыслями, и каком же беспорядке они были.
Конечно, он был не прав. Этого не могло быть.
Не так ли?
Нет. Потому что это сделало бы меня плохой девочкой.
Тогда почему сердце бьется так быстро?
Конечно, у меня была привычка обнаруживать риск еще до того, как он возникал. Я приняла предупреждающие меры, чтобы защитить себя, свое сердце. И каждый раз, когда я чувствовала это щемящее чувство, что что-то не так, моя грудь сжималась от осознания, и я убегала.
Мой разум гудел. Это понимание жило во мне какое-то время, и оно гноилось.
Мне не хотелось это признавать, но… но, возможно, он был прав.
К сожалению, я могла заниматься только одним делом за раз, и мне нужно было посетить врача.
Глава 28
Настасья
— Я думала, ты сказала, что идешь к врачу, — тихо, почти нервно сказала Аника, когда мы заняли свои места в приемной клиники.
— Она врач, — спокойно ответила я.
Аника нахмурилась.
— Я знаю, но…
— Настасья?
Тревога заставила мой желудок скрутиться почти неистово. Я встала и посмотрела на высокую стройную женщину в больших очках и с неряшливым пучком на голове.
Она легко улыбнулась.
— О да. Я помню тебя. Почему ты не заходишь? Ты можешь ввести меня в курс дела в кабинете.
Я уже кивала, когда доктор заметила Анику, которая, как ни странно, прятала лицо за раскрытыми страницами журнала.
— Аника?
Я нахмурилась, когда Аника вздохнула, отложила журнал и тихо вздохнула.
— Здравствуйте, доктор Хенли.
Подождите. Они знали друг друга?
Мгновение я переводила взгляд с одной на другую. Какие-то странные вибрации пронеслись по маленькой белой комнате.
И тут доктор тихо заговорила.
— Я пыталась до тебя дозвониться.
Аника ответила также тихо:
— Я знаю.
— Тебе нужно вернуться и
