на колокольне, так что я не могу сделать точный выстрел. А у меня есть только один. Как только я его сделаю, они залягут, и другой возможности у меня не будет.
― Хорошо… сними Цольнера.
― Он лежит на животе на балконе. Из-за угла я не вижу его тела. Я вижу немного шляпы, но только ее верхнюю часть. Когда он переводит ружье, чтобы прицелиться в новую цель, он слегка поднимает голову ― поэтому мне нужно, чтобы кто-то заставил его перевести ружье.
― Значит… кто-то должен выбежать во двор, вот что ты хочешь сказать, ― сказал Адриано.
― В общем-то, да.
― Я пойду, ― сказал я. ― У меня есть пуленепробиваемый щит.
― Сколько раз он стрелял в тебя с тех пор, как ты сошел с катера? ― спросил Ларс.
― Только один раз.
― Тогда это бесполезно. Он знает, что не сможет пробить твой щит, поэтому он будет игнорировать тебя ― и в итоге ты просто будешь сражаться с 20 наемниками.
― Двадцать наемников?!
― Два или двадцать, неважно ― ты не заставишь Цольнера стрелять.
Я оглянулся на своего единственного оставшегося пехотинца.
Мне не хотелось посылать его на это, вполне возможно, самоубийственное задание, но…
― Значит, это буду я, ― сказал Адриано.
― Что?! ― воскликнул я.
― Хочешь сделать работу хорошо ― делай ее сам, ― сказал он, глядя мне в глаза. ― Приготовься, Ларс ― я хочу сделать это только один раз.
― НЕТ! ― крикнул я.
Лучия
― Что происходит? ― требовательно спросил Аурелио, стоя рядом со мной. Как только стрельба стала приближаться, он, как трус, отступил внутрь колокольни.
― Наши друзья собрались во дворе, как мы и ожидали, ― с усмешкой сказал Цольнер.
― Массимо? ― спросил Аурелио.
У меня сердце заколотилось, когда этот ублюдок произнес его имя.
― Он там, но у него все еще есть этот его verdammt33 щит.
― А что насчет Адриано?
― Я думаю, что другой брат… да, он высунул голову, чтобы осмотреться, а теперь он снова спрятался в укрытии. Думаю, он собирается бежать. ― Цольнер хихикнул. ― Скоро будет семь-семь.
― А что насчет Ларса?
― Швед? Не видел его.
― Предполагается, что он хорошо владеет винтовкой.
Цольнер фыркнул.
― Если он думает, что сможет выстрелить, пусть попробует.
Мои мысли бешено забегали.
Если кто-то должен был выбежать во двор ― Массимо или один из его братьев, ― то я должна была отвлечь Цольнера.
Поэтому я закричала во всю мощь своих легких своим лучшим пронзительным, леденящим кровь воплем.
Массимо
― Пожелай мне удачи, ― сказал Адриано.
― АДРИАНО! ― крикнул я, как раз когда он выскочил во двор.
И тут воздух пронзил высокий крик с колокольни.
Лучия!
Адриано нырнул и перекатился за куст.
КРАК!
Пуля пролетела в нескольких дюймах от него и выбила куски бетона из дорожки.
Через секунду наемники начали стрелять с другой стороны двора.
― Э, ребята? ― сказал Адриано, прижимаясь к земле.
― Ларс! ― крикнул я.
― Еще нет… еще нет… еще нет…
Лучия
Я услышала треск винтовки сквозь свой крик.
― Gottverdammnt34! ― прорычал Цольнер, впервые за все время я услышала в его голосе гнев. ― АУРЕЛИО, ЗАТКНИ ЕЕ!
Аурелио ударил меня по лицу ― сильно.
Не пощечина, а удар кулаком.
Моя голова отлетела в сторону, и я перестала кричать, ошеломленная на мгновение.
Затем я снова услышала страшный звук.
Клац-клац…
Клик.
― Вот он, прячется за кустом, ― промурлыкал Цольнер, прицеливаясь. ― Auf wiedersehen, Herr Roso35…
Внезапно с головы охотника слетела шляпа.
Вместе с верхней половиной черепа.
Кровь забрызгала внутреннюю поверхность колокольни.
Мое белое платье и шикарный костюм Аурелио покрылись красными пятнами, когда над островом раздался далекий звук выстрела.
Цольнер завалился на бок, и красная лужа растеклась по балкону.
Я должна была испытать шок.
Я должна была вспомнить о своих родителях.
Или о человеке, которого я застрелила в сарае.
Вместо этого меня пронзила белая волна триумфа, не похожая ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше.
― БЛЯДЬ, ДА! ― закричала я.
Затем я наклонилась вперед в своем кресле и закричала, глядя на труп Цольнера.
― СДОХНИ, УБЛЮДОК!
А потом повернулась к Аурелио, стоявшему рядом со мной.
Его лицо было бледнее выпавшего снега.
― Ты следующий, мудак, ― прошипела я.
Массимо
― Кажется, я его снял, ― сказал Ларс мне на ухо.
Через долю секунды я услышал голос любимой женщины, кричавшей с колокольни:
― БЛЯДЬ, ДА! СДОХНИ, УБЛЮДОК!
― Ты его снял, ― сказал я, и мое сердце забилось.
Затем я повернулся к тем, кто стоял за мной, и крикнул:
― Вперед!
Я ворвался во двор, ревя во всю мощь своих легких, держа перед собой щит и стреляя из пистолета.
За мной во двор выбежали все мои люди с оружием наизготовку.
Адриано выскочил из своего укрытия, стреляя и крича как сумасшедший.
Два, три, четыре наемника упали.
Но двое наших людей тоже погибли.
Я почувствовал вспышку боли в правом боку.
Я повернулся и выстрелил в наемника, стоявшего в тени, свалив его одним выстрелом.
Один из них закричал что-то, что, вероятно, было ― Назад!
И наемники начали отступать через двор в церковь.
Десятки пуль ударили в мой щит, и стекло стало непрозрачным от всех трещин.
Пинь-пинь-пинь-пинь-пинь-пинь.
Что-то больно ударило меня по ноге, но я не обратил на это внимания и продолжал идти.
А потом мы оказались в церкви.
Наемники прятались за скамьями ― прятались за углами.
Но один за другим мы расправились с ними.
К сожалению, они забрали с собой еще троих моих людей.
Не все погибли, но они были так тяжело ранены, что не могли идти дальше.
В конце концов, остались только я и Адриано, когда мы выбежали с другой стороны церкви.
Колокольня находилась в 20 футах от нас, во дворе, обсаженном деревьями.
Позади нас в церкви раздались выстрелы, и я почувствовал резкую боль в спине.
― ДАВАЙ! ― крикнул Адриано, приседая рядом с дверью и открывая ответный огонь. ― Я их задержу!
Я, пошатываясь, направился к колокольне.
В дверном проеме стоял
