— Я ему не доверяю, мама, будь осторожна, — сказал Энтони. — Люди не меняются, особенно в таком возрасте. Я до сих пор помню, как перед нашим отъездом из Парижа ты плакала ночами напролет из-за него. В чем там у вас было дело, я точно не знаю, но уверен — он сделал тебе очень больно. И я не хочу, чтобы это повторилось. Уж лучше бы ты воссоединилась с папой, чем с ним.
Эти слова удивили Кэрол, ничего подобного она не ожидала. Энтони еще никогда не заговаривал с ней на эту тему, а она не чувствовала себя готовой ответить откровенностью на откровенность — главным образом потому, что ей не хотелось его разочаровывать. Ни его, ни Джейсона. Кэрол знала, что вернуться к бывшему мужу она не сможет ни при каких обстоятельствах. Эта часть ее жизни навсегда осталась в прошлом.
— Я не собираюсь воссоединяться с Мэтью, и у меня нет причин его опасаться, — спокойно сказала она. — Мы просто друзья.
— Этот француз тебе не друг, — проворчал сын. — Когда мы жили вместе, он обращался с тобой ужасно. Он ведь был женат, не так ли?
Его воспоминания о тех временах были довольно-таки расплывчатыми, но отрицательное отношение к Мэтью с годами не только не ослабло, но, похоже, даже усилилось. На протяжении прошедших полутора десятков лет Энтони питал свою неприязнь к «французу» не столько фактами, сколько домыслами, и в конце концов она превратилась в самую настоящую ненависть. Теперь он был готов буквально на все, лишь бы оградить мать от новых испытаний. Одного воспоминания о том, что пережила когда-то Кэрол, было достаточно, чтобы Энтони начинал злиться не на шутку. Он был уверен, что его мать достойна гораздо лучшей доли — не той, которая ожидала бы ее с Мэтью.
— Да, он был женат, — нехотя призналась Кэрол. Ей очень не хотелось оказаться в ситуации, когда придется защищать Мэтью, но сын не оставил ей другого выхода.
— Я так и думал! Почему же тогда он жил с нами? — Энтони помнил, что когда-то Мэтью проводил с Кэрол — и с ним тоже — довольно много времени. Сначала он даже полюбил «нового папу», но потом…
— Во Франции люди часто идут на подобные компромиссы, — попробовала объяснить Кэрол. — Здесь не осуждают мужчин, которые имеют и жену, и любовницу. Я, правда, не была в восторге от подобных «традиций», но большинство французов находят их приемлемыми. Здесь так принято испокон веков. Да, я хотела, чтобы Мэтью развелся, я просила его сделать это, но обстоятельства оказались против, нас. Как раз в то время у него погибла дочь, а жена пригрозила покончить с собой, если он бросит ее в этой тяжелой ситуации. В довершение всего Мэтью занимал высокий пост в правительстве, и развод мог стоить ему карьеры. Пресса, во всяком случае, не оставила бы без внимания уход министра из семьи при столь трагических обстоятельствах, а это грозило неприятностями не только ему, но и мне. Как ни дико это звучит, но самым разумным в данных обстоятельствах было поступить именно так, как сделали мы. Мэтью обещал, что в конце концов обязательно разведется и мы поженимся, и я думаю — он искренне верил в то, что говорил. Просто нам не повезло — удобный случай подать в отставку и начать бракоразводный процесс, не привлекая при этом излишнего внимания, так и не представился. Все это затянулось слишком надолго, и в конце концов я решила, что с меня хватит. Вот почему мы тогда уехали… — Кэрол вздохнула. — При других обстоятельствах я, вероятно, предпочла бы остаться, но мне не хотелось, чтобы мы — мы все — и дальше оставались в таком двусмысленном положении. Это было бы неправильно и несправедливо по отношению и ко мне, и к вам с Хлоей. Я слишком американка, и я не могла вечно оставаться чьей-то любовницей и вести тайную жизнь, словно я преступница, тогда как на самом деле я не совершила ничего дурного…
— А где теперь его жена? — осведомился Энтони.
— Она умерла в прошлом году.
— Понятно… — вздохнул Энтони. — Знаешь, мама, я буду очень огорчен, если ты снова свяжешься с этим субъектом. Ничего хорошего из этого не выйдет. Один раз он причинил тебе боль, как же можно доверят:, ему? — В голосе Энтони прозвучали совсем взрослые нотки, словно он был отцом, а Кэрол — ребенком, и она с удивлением спросила себя, когда это ее сын успел так вырасти.
— Я вовсе не собираюсь с ним «связываться», — сказала Кэрол, пытаясь успокоить Энтони. — Во всяком случае, прежние отношения между нами вряд ли возможны.
— Но такая вероятность все-таки существует, правда? Скажи честно, мам!
Это коротенькое «мам» согрело Кэрол, словно целебный бальзам. Оно все еще было для нее непривычным и новым, однако она явственно ощущала заключенные в нем любовь и заботу. Каждый раз, когда кто-то из детей называл ее «мамой», Кэрол чувствовала себя на седьмом небе.
— Я не знаю. Вряд ли. В конце концов, все это было слишком давно.
— Но он до сих пор в тебя влюблен. Это же видно невооруженным глазом!
— Даже если так, то влюблен он не в меня, а в свои воспоминания обо мне и о том, какой я была раньше. С тех пор прошло столько лет, мы оба постарели… — В голосе Кэрол прозвучали невеселые нотки. Слишком много всего случилось с ней за последнее время. За какой-нибудь месяц ей пришлось узнать, вспомнить и обдумать столько, сколько обычный человек узнаёт за целую жизнь.
— Ты вовсе не старая, — горячо возразил Энтони. — Просто я не хочу, чтобы ты страдала.
— Я тоже не хочу и вовсе не собираюсь возвращаться к тому, что давно закончилось.
Эти слова, похоже, немного успокоили Энтони.
— Я рад, что ты скоро будешь дома, — сказал он уже совсем другим тоном. — Только не позволяй ему слишком приближаться к тебе. И тогда все будет в порядке.
— Хорошо, не позволю. Можешь мне поверить, — сказала Кэрол с легкой усмешкой. Как бы сильно ни любил ее сын, какими бы искренними чувствами ни руководствовался, право принимать решения — как и право на свою собственную жизнь — все равно оставалось за ней.
— Я верю тебе, но не доверяю ему…
— Давай-ка не будем спешить с выводами, хорошо? Мэтью совсем не плохой человек, просто он оказался в очень сложной ситуации, с которой не справился. Его проблемы ударили и по мне, но в этом есть и моя вина. Мне надо было с самого начала отдавать отчет в своих действиях, но я была слишком молода — немногим старше, чем ты сейчас. Я должна была предвидеть, чем это может кончиться, но тогда я не учла, что Мэтью — француз, а французы редко разводятся. Так, во всяком случае, обстояли дела тогда, но и сейчас, по-моему, положение не сильно изменилось. Иметь любовницу или любовниц — французская национальная традиция.
— Отвратительная традиция, если хочешь знать мое мнение.
