Аллен виновато улыбнулся и вздохнул:
— Черт, Джуэл! Да, мы поглядывали друг на друга. Я думал, что влюблен в нее. Потом ты заболела, и все переменилось. Теперь я не знаю, что и как.
— Но ты ее любишь? — настаивала она.
— Не знаю. — Аллен покачал головой. — Все так запутанно. Я все еще люблю тебя. Но из нашего брака так много ушло. Или я тешил себя, полагая, что в нем что-то было, а на самом деле и не было. — Он сел на кровать и ткнулся лбом в костлявую грудь жены. — Я совсем запутался. Не знаю, чего хочу. А Сара понимает ситуацию. Она ужасно расстроилась, когда о тебе узнала. И настояла, чтобы мы не встречались, пока ты…
— Пока я не поправлюсь? — вспыхнула Джуэл. — Ужасно мило с ее стороны.
— Она хорошая, Джуэл. Славная. С ней легко. У нас много общего. Сара самая образованная из всех, кого мне приходилось встречать. Разбирается в искусстве и в других вещах. Но наши двенадцать лет из жизни не выбросить. Даже сейчас ты ослепляешь меня своей энергией. Доктор поражен твоим быстрым выздоровлением. Ты необыкновенная личность. — Аллен замолчал, и Джуэл заметила муку в его лице: он явно чувствовал себя несчастным. Она отбросила ревность и постаралась ему посочувствовать:
— Аллен, я знаю, со мной жить не сахар: вся в работе, занята по горло и все такое… Но это положение я собираюсь изменить. Понимаю, почему ты решил, что влюбился в Сару, — в отличие от нее я не делила с тобой твои интересы. Наверное, это было неизбежно. На ее месте могла оказаться любая женщина. — Джуэл вздохнула. — У меня период переоценки ценностей. Не могу сказать, удастся ли мне измениться коренным образом. Но приоритеты надо менять. Я как-то сказала Изабел, что собираюсь за тебя драться. Теперь я не буду драться. Если ты останешься, то только потому, что захочешь остаться. Это нам тоже придется решить.
— Я никогда не слышал, чтобы ты говорила подобным образом. — Аллен взял жену за руку и крепко пожал. — А как насчет Майка Маршалла? Ты его любишь?
Вопрос застал ее врасплох. Откуда Аллен знает о Майке?
— Нет, — ответила она. — Какое-то время мы забавлялись. Он так сильно меня хотел, и это льстило. И еще… согласись, мы никогда не сгорали от страсти. Было удобно, но часто чувствовалось, что ты чем-то озабочен.
— Не только я…
— Конечно. Наверное, так всегда происходит в браке. Нет способа удержать страсть. Поэтому лучше всего выходить замуж за друга. Когда все уже сказано и совершено, у тебя остается друг. Нам необходимо решить — обоим, — достаточно ли крепка наша дружба, чтобы продолжать жить вместе.
Несколько минут они сидели в молчании и прислушивались к щебету синиц за окном.
— Я больше не знаю, что и думать, — наконец произнес Аллен.
— Я тоже, — вздохнула Джуэл. — Вот что еще пришло мне в голову… уже по другому поводу. Черт! Как хочется курить! — пожаловалась она.
Аллен поцеловал ей руку, которой она обычно держала сигарету.
— Принести тебе конфет? Пожевать взамен курения?
— Если каждый раз, когда мне захочется сигарету, я стану тянуться за сладостями, через год меня так разнесет, что буду весить не меньше трехсот пятидесяти фунтов, — горько рассмеялась она. — Нет, съем холодную индейку. Возьми хлеб и майонез. — Она взъерошила ему волосы пальцами правой руки. — Еще я хотела поговорить с тобой о… Саше.
— О Саше?
Джуэл кивнула:
— В последнее время он не выходит у меня из головы. Я чувствую себя виноватой из-за того, что девочки не знают. Думаю, надо им сказать. Но я хочу знать твое мнение — их приемного отца.
— Считаю, что девочки должны знать правду. Всегда так думал. Мы подолгу обсуждали это с Эдвардом. Даже намеревались объявить за твоей спиной, но не решились. Ты была против. А почему теперь изменила мнение?
Джуэл покачала головой:
— Сама не знаю. Вчера листала «Вог» и увидела рекламу «Тиффани» с Сашиным колье. По-настоящему красивая вещь. Массивное золото и черный, неправильной формы жемчуг. Я вспомнила жизнь с Сашей, словно снова оказалась на Спринг-стрит. И стала думать о нем, о нас, о том, как все кончилось. — На глаза Джуэл навернулись слезы. — Побывав за чертой смерти, начинаешь смотреть на жизнь по-другому. Я внезапно перестала его ненавидеть.
— Наверное, так и есть, — согласился Аллен. — Я рад. Девочкам надо сказать. Поначалу им будет трудно. Но они привыкнут. Мы все привыкнем. Когда ты хочешь сказать?
— После того, как ты возьмешь из сейфа фотоальбом. В нем есть снимки Саши с дочерьми. Так они мне поверят.
— Тебе помочь?
— Нет, спасибо. Я должна это сделать сама.
— Я тобой горжусь, дорогая. Правда горжусь. И Эдвард обрадуется. За последние годы они с Сашей по-настоящему подружились.
— Я догадалась, — зевнула Джуэл. — Кажется, мне пора соснуть. От всего этого у меня голова кругом. Надо восстановить силы.
— Помни, я сделаю все, чтобы тебе помочь. Я тебя по-прежнему люблю. Очень сильно.
— И я тебя люблю, Аллен. — Джуэл взяла мужа за руку. — Верь мне.
— Как давно мы с тобой так не говорили. Что с нами случилось, дорогая?
— Издержки долгого брака. — Она пожала плечами. — Каждый шел своим путем. Потом мы возвращались домой, ложились в одну постель и называли это сносной жизнью. Она и была сносной. Вопрос только в том, жизнь ли это вообще?
Аллен склонился и поцеловал жену.
— Да… жизнь. Ну, давай сосни. — Он направился к двери, но внезапно остановился. — Ты не перестаешь меня поражать. Бывало, сильно бесила, но никогда не нагоняла скуки.
— Спасибо, — улыбнулась Джуэл. — Это комплимент?
— Да, — твердо ответил Аллен.
Эдвард приехал в Коннектикут на новом «БМВ», чтобы провести воскресенье со своей второй семьей. Они пособирали с Эмбер и Берил яблоки в саду и по-старомодному уселись обедать в середине дня. Нушка расстаралась и приготовила жареную курицу с подливкой, картофельное пюре, кукурузу, салат, а затем подала хрустящие яблочные корочки с ванильным мороженым.
— Восхитительно, — признался Эдвард. — Но надо прерваться и проветриться. Самое время размяться.
— Я за! — подхватила Джуэл. — Пройдемся. Только, чур, не быстро.
Аллен потянулся на стуле и вытянул вверх руки.
— Без меня. Мне бы добраться до библиотеки и включить телевизор. Сегодня «Гиганты» играют с «Далласом». — Он слыл большим фанатом «Гигантов».
— А вы, девчонки? — спросила Джуэл. — Сделали домашние задания?
— Нет, — насупилась Эмбер, выбираясь из-за стола. В пятнадцать лет она все еще претерпевала гормональные изменения и с тех пор, как матери больше не грозила опасность, вернулась к прежней угрюмости.
