Секс-опекун по соседству - Любовь Попова

— Засунь себе кулак в жопу и проверь… — и снова крик.

— Понял, молчу.

— Господи… Как ты вообще здесь, — давится Алла словами, часто-часто дыша, как учили ее на курсах. Я не пошёл на эту по*боту. — Я же просила тебя не пускать. Это не сексуально.

— Нет ничего сексуальнее, чем женщина, рожающая от меня ребенка.

— Ой, заткнись, — сдавливает она мою руку с такой силой, что я удивляюсь. — Когда это закончится. Чтобы я еще раз дала себя трахнуть!

Оставшиеся несколько минут я наблюдаю, как она корчится от боли, проклинает меня, акушера, медсестру, в какой-то момент даже отключается.

Вот здесь уже начинаю материть всех подряд. Но в последние несколько секунд приходит в себя, чтобы сделать решающий рывок.

Я переживаю, уже и сам не знаю, смогу ли сделать ей еще одного ребенка. Готов ли я это снова пережить.

А Алла? Как она держится, я могу только охреневать. Моя бойкая жена.

Все меркнет, когда в руках врача корчится и кричит нечто розовое и маленькое. Даже не обмывая, его кладут на грудь Аллы, которая просто застывает, не веря своим глазам.

— Ох*еть, — вырывается у нее, на что врачи только хмыкают. А я просто не могу перестать смотреть на это маленькое чудо, с рыжим чубчиком. В семью прибыла ещё одна ведьма. — Знаешь, ты говорил, что я твое наказание за грехи. Но теперь мне кажется, что она их искупление.

— Так и есть, — киваю я угрюмо, уже сам стискивая тонкую руку Аллы, не в силах справиться с эмоциями. Смотрю в ее глаза, на миг отрываясь от скорчившегося от плача младенца. — Она должна быть такой страшной?

Я раньше не видел таких маленьких детей, но подумать не мог, что они выглядят вот так странно.

— На себя посмотри, придурок, — шуточно ругается она, гладя кроху по спине, пока та разрывается в плаче. — Ты только посмотри, какая она красивая…

— Она похожа на рыжего пришельца.

— Потом будешь женихов от нее отгонять, — усмехается Алла, облизывая пересохшие губы. — Дай-ка попить.

— Пить нельзя, — ругается медсестра, заворачивая малышку в одеяло. — Можете смочить губы холодной салфеткой.

— Каких нах*й женихов, — провожу по губам Аллы. — Она разве не пойдет в монастырь?

— Дурак? — смотрит на меня шокировано. Знает, что я не особо шучу.

— Ну, в нашем доме точно не будет находиться взрослых друзей, бывших убийц.

— Ну и зря, — проводит Алла по моей руке, сладко и устало улыбаясь, и все, я успокаиваюсь. — Иногда они могут быть очень милыми.

Я целую ее в губы, пока она закрывает глаза и, кажется, начинает засыпать, а затем мне дают комочек размером с полторы моих ладони.

Я еще никогда не держал настолько хрупких и ценных предметов. Тем более живых существ. Тем более то, от чего впервые за сорок пять лет я ощущаю на своей щеке слезу.

— Спасибо, Алла, — только и выговариваю, пока малышка кричит.

Вся в маму.