моей комнате и запастись салфетками.
– Эй, мы не закончили!
Я развернулась и подошла к ней вплотную.
– Тина, ты моя двоюродная сестра, я всегда буду любить тебя, несмотря на твой скверный характер. Если тебе понадобится помощь, я помогу. Но мы с тобой не подруги. Я не люблю, когда мне лгут, мне не нравится, что ты пытаешься оклеветать Дуэйна. Так что мы закончили. Я все сказала, и теперь я ухожу.
* * *
Дуэйн,
Кажется, ты разбил мне сердце. Мне еще никогда не разбивали сердце, но я уверена, что эта бесконечная печаль и есть оно самое. Я не спала после того, как ты ушел, и долго плакала. У меня ощущение, что я пытаюсь отдать тебе себя, а ты все время отказываешься, и теперь я, кажется, поняла почему.
Я не умею отпускать. Если у меня возникла идея, я держусь за нее обеими руками, поэтому ты уж прости мою неспособность уйти по-английски, не выговорившись на прощанье. Ночью в среду/утром в четверг ты наговорил мне вещей, которые оказались неправдой, так что давай теперь начистоту.
Я не лгала, когда сказала, что не собираюсь в ближайшее время покидать Грин-Вэллей. Мне нужно доработать до конца учебного года – заменить меня некем. Может, у меня и wanderlust, и я всей душой стремлюсь увидеть мир, познать его, но это не значит, что я безответственная и могу плюнуть на свои обещания и обязательства.
Вчера, в День благодарения, к нам приходила Тина и хвасталась, что ты не оставляешь ее в покое последние три недели. Она показала мне твои эсэмэски, а потом ты оставил ей сообщение, пока я стояла рядом. К твоему сведению, я ей не верю. Я знаю тебя, Дуэйн. Ты не похож на своего отца, ты не обманщик.
Я люблю тебя и не хочу расставаться, поэтому – да, я позвала тебя с собой. Может, мне не стоило тебя просить. Может, я просила слишком многого. Но я мечтаю, чтобы ты принадлежал мне, а я тебе.
Я хочу, чтобы ты попросил меня остаться или предложил компромисс. Компромиссные решения – вовсе не какой-то там позор, просить меня остаться – тоже. Пожалуйста, попроси меня остаться.
Всегда любящая тебя
Джесс.
Я перечитала семнадцатую редакцию моего письма.
Я сочиняла его весь день и отвергла предыдущие шестнадцать вариантов, потому что после признания в любви я всякий раз переходила к тому, что Дуэйн ушел из лесного домика.
Он оставил меня рядом с потухшим очагом и холодной постелью. Он просто взял и ушел от меня. Поэтому я не на шутку рассердилась. Злость не прошла до сих пор, но я отдавала себе отчет, что пересыпать текст цветистыми выражениями (вроде «дерьмо у тебя вместо мозгов») контрпродуктивно: мне нужно, чтобы Дуэйн дочитал письмо. Мне нужно излить душу без бранных комментариев, которые так и лезли из меня.
К тому же ругательства, пусть и заслуженные, вряд ли растопят его сердце.
Отложив письмо, я потерла глаза, удивляясь, как усложнилась жизнь за последний месяц. Не иначе, призрак Дж. Р. Р. Толкиена преследует меня за кощунственный костюм сексуального Гэндальфа.
– Тук-тук!
Я обернулась. Клэр заглядывала в дверь, сжимая губы в знак сочувствия моей утрате.
– Привет. Ты как, держишься?
Я вздохнула и поспешно перевернула письмо чистой стороной листа вверх.
– Входи, закрой дверь…
Клэр так и сделала и присела на краешек кровати поближе ко мне. Я развернулась к ней на стуле.
– Мне очень жаль тетю. Твоя мама сказала, вы с ней были очень близки.
Несколько секунд я молча смотрела на Клэр, а потом покачала головой:
– Это неправда, мы не были близки.
– Ты разве у нее не работала? Ты же жила у нее летом, когда училась в колледже!
– Да, но теплых отношений между нами не возникло. Она селила меня в комнату прислуги и никогда не сажала к себе за стол, разве что мама приедет в гости.
Клэр изменилась в лице:
– Странная манера обходиться с родней.
Даже ее проняло, хотя подруга выросла в неблагополучной семье.
– Я занималась ее домом, составляла тетин деловой график. Когда к ней приходили гости, Луиза говорила, что я у нее в штате. Она ни разу не обратилась ко мне по имени, не говоря уже о том, чтобы признать наше родство. Я не могла избавиться от ощущения, что ей неловко в моем присутствии. – Я пожала плечами, подавляя старую обиду, которую разбередило открытие, что меня родила Луиза.
В начале нашего знакомства я даже оскорбилась – я-то надеялась, мое пребывание в ее доме нас как-то сблизит. Сейчас смешно признавать, но я рассчитывала найти в тете Луизе вторую мать. Я наивно думала, мы будем разговаривать обо всем, а не только о том, чтобы нанять нового водителя, заменить плитку в синей дамастовой спальне и записать Луизу к маникюрше и парикмахеру.
Но работа у тети лишь закрепила за нами роли начальницы и подчиненной. Я не испытывала к ней никаких чувств, потому чтоонане хотела от меня никаких чувств. Будто нарочно держала меня на расстоянии.
– Хм, – Клэр поглубже уселась на кровати, скрестив руки на груди. – Как странно… Твоя мама так рассказывала, что я решила – твоя тетя любила тебя больше всего на свете.
Я снова вздохнула. Я вообще много вздыхала. Я не готова была открыть Клэр, что моя тетя – моя биологическая мать. Я не хотела обсуждать Луизу, не разобравшись в своих чувствах к ней.
Я решила сказать Клэр всю правду, кроме детали о материнстве.
– Я ее никогда не понимала.
– Но она оставила тебе все деньги!
– Да, она все оставила мне.
Клэр наклонила голову в сторону, пристально глядя на меня:
– И поэтому у тебя такой несчастный вид? Только не говори, что тебе неловко принять наследство!
Я покачала головой, прикусив губу, чтобы не сболтнуть правду о причинах моего уныния. Если я чему-то и научилась на своей беде, так это что
