не переехали к отчиму. Она все эти годы была закрыта. Я сказала родителям, что мы хотим с тобой вместе жить, и они настояли на том, чтобы мы не снимали квартиру, а переехали в ту. И они уже готовятся делать там ремонт.
— И когда ты собиралась мне об этом сказать? — Повышает голос. Кажется, он рассердился.
— Когда ты вернёшься. По телефону не стала. Но это же действительно лучше, чем мы будем снимать и платить деньги чужим людям?
Он закатывает глаза в своей излюбленной манере мерзавца.
— То есть, ты предлагаешь мне жить у тебя в гостях? — И выгибает бровь. — Будешь держать меня на коротком поводке и командовать, куда я могу ставить кружку, а куда не могу?
— Можешь платить мне аренду и чувствовать себя, как дома. — Язвлю ему.
Глеб смеется в голос.
Я прищуриваюсь, пытаясь понять, серьезно он или снова прикалывается. Вроде серьезно.
— Ладно. — Соглашаюсь. — Но дизайн и мебель выберу я.
— Обои купим розовые с Винни-Пухом и Пятачком. Как твоя пижама.
Я со всей силы бью его кулаком в плечо и пытаюсь увернуться от поцелуя. Но Глеб все равно перехватывает меня и накрывает мои губы своими. Нет смысла сопротивляться этому Мерзавцу, поэтому я с огромным удовольствием сдаюсь и целую его в ответ.
Эпилог
Чуть больше двух лет спустя
Глеб
Захожу домой в 9 вчера, а Кати еще нет. Снова задерживается на работе. Если честно, меня уже слегка напрягает ее трудоголизм. Вот никогда бы не подумал, что Катя станет такой фанаткой своей работы, что добровольно будет засиживаться даже после окончания трудового дня. Но с другой стороны, ей полезно. Она заряжается энергией и эмоциями на работе, так что дома ведет себя примерно и мозг мне не пилит.
Бросаю на сковородку стейки мяса, параллельно ставлю вариться рис и делаю салат. Катя приходит как раз, когда все уже готово.
— Привет! — залетает счастливая на кухню и лезет целоваться.
— Привет, — осматриваю ее сверху вниз и обратно. Глаза горят, на щеках румянец. — Как дела?
— Замечательно! — Она достаёт из сумки бутылку шампанского и ставит на стол. — Олеся выходит из декрета, и Татьяна Львовна берет меня в постоянный штат. Даже немного повышает в должности, я теперь буду старшим пиар-менеджером, и у меня будут три самых важных клиента, которые приносят нам больше всего денег.
— Круто-круто! — Я ее крепко обнимаю и снова целую. — Я в тебе никогда не сомневался. Только нам надо обсудить твой график работы. Ты там уже скоро ночевать будешь, и мне это не нравится.
Она нетерпеливо закатывает глаза. У меня научилась.
— Глеб, ты тоже часто поздно возвращаешься!
— Но в последние месяцы всегда раньше тебя.
— Но бывали дни, когда ты на обысках до глубокой ночи пропадал, а я тебя сидела и ждала!
— Это исключительные случаи, когда Следственному комитету не терпится вломиться к моим подзащитным именно ночью. А ты сейчас все время приходишь домой не раньше 9. Сегодня вообще в 10.
Она тянется обниматься. Еще один ее трюк, чтобы меня смягчить.
— Не сердись, я буду стараться приходить пораньше.
— Ладно, давай есть.
Весь ужин Пироженка не перестаёт рассказывать о своей работе. За эти два года я про пиар узнал абсолютно все: как писать пресс-релизы, как сочинять на пустом месте инфоповоды и впаривать их журналистам, как организовывать пресс-конференции… Да, работа ей определенно идёт на пользу во всех смыслах. Там у нее и азарт, и победы, и эмоции. Надо было устроить ее туда сразу, как мы только познакомились. Сэкономил бы кучу нервных клеток.
Уже когда мы засыпаем, Катя неожиданно дергается и вырывается из моих рук.
— Глеб, а ты помнишь, какой скоро день? — И прищуривает глаза.
— Какой?
— Значит, не помнишь, да?
Конечно, помню, но не могу отказать себе в удовольствии позлить ее.
— Эээ, ну, завтра среда…
— Да не завтра, а скоро!
Она уже отстранилась от меня на другой конец кровати и смотрит с нескрываемой злостью. Еще чуть-чуть и взорвется. Вот он этот вулкан, в который я влюбился. Мгновение смотрю на нее, проваливаясь в воспоминания, когда она всегда была со мной вот такой: колючей и воинственно настроенной. Изо всех сил мне сопротивлялась, но все равно стала моей.
Замечаю, что ее глаза уже наливаются слезами обиды и понимаю, что пора заканчивать спектакль. Еще не хватало, чтобы она расплакалась.
— Пироженка, ну конечно, помню! — Крепко хватаю ее рукой и притягиваю к себе, несколько раз целую в щеку. — Я, по-твоему, совсем что ли?
— Да? И Какой же? — Ехидно интересуется.
— Три года, как мы с тобой познакомились.
— А мы будем отмечать? — Спрашивает уже мягким, добрым голосом.
— Будем.
— А как?
— Я готовлю сюрприз.
Ее глаза тут же загораются интересом.
— Да? Какой?
— Пока не скажу.
Довольная и счастливая Пироженка засыпает в моих руках, а я прокручиваю в голове эти три года с ней: наше знакомство, потом моя такая неожиданная влюбленность в нее, ее бесконечное сопротивление мне и, наконец, долгожданное совместное счастье. Эти три года определенно были самыми яркими в моей жизни.
Конечно, мы с ней и ругаемся часто, куда ж без этого? Пока мы делали в этой квартире ремонт, пару раз чуть не расстались. Катя не могла определиться между светло-персиковыми обоями для нашей спальни и темно-персиковыми и требовала ответа от меня, а я искренне не видел разницы между этими цветами. В итоге она разобиделась и в тысячный раз назвала меня мерзавцем. А перед этим мы с ней поругались из-за плитки для ванной…
В общем, нам весело вместе. Хорошо хоть ее ревность отпустила. Я, конечно, и поводов больше не даю, но все же
