Лукас откинул мою голову назад и снова поцеловал меня. Сосредоточенно. Искренне. Безмолвно отдавая мне маленькую частичку себя, к которой у меня раньше не было доступа. Мои руки сомкнулись у него на шее, и я ничего не могла сделать, кроме как притянуть его к себе и дать ему доступ к тому, что у меня осталось.
Его рот оторвался от моего, губы мягко скользнули по моей челюсти. — Я бы хотел, чтобы мы не были в разгаре вечеринки, — признался он тихо и только для меня. — Чтобы прямо сейчас ты принадлежа только мне. Но в любом случае нужно подождать. Мне нужно, чтобы ты сначала услышала меня.
Придя в себя, я кивнула, позволяя ему мягко раскачивать нас.
— Тогда скажи мне. Расскажи мне все, Лукас.
— Я оставил тебя без объяснений там, в аэропорту, — сказал он, тяжело сглотнув. — И за это я прошу прощения. Мне жаль, что я причинил тебе боль, и мне жаль, что я каким-то образом позволил тебе поверить, что то, что я чувствовал к тебе, было недостаточно сильным, чтобы я мог быть с тобой. Я позволил тебе поверить, что тебя было недостаточно для меня, и я никогда не прощу себя за это.
Мои ладони обхватили его сзади за шею, пальцы скользнули в его мягкие волосы.
— Лукас, ты не должен извиняться за это, — и он не должен. Он действительно не должен. — Я застала тебя врасплох, пытаясь заставить понять, что я чувствовала к тебе. Это было слишком много, слишком рано.
— Это не так. Вот почему мне нужно, чтобы ты это услышала, Рози. Потому что ты... — черты его лица исказились. — Потому что ты была всем. Ты. Разве ты не видишь?
— Тогда... — я замолчала, боясь спрашивать. Потому что я так часто играла с этим вопросом, что больше не знала, чего ожидать. — Почему ты вот так ушел?
— Я был убежден, что поступаю правильно, — мускул на его челюсти дернулся. — Я никогда не сомневался, что ты хочешь меня, но я не думал, что ты всегда будешь меня хотеть. Я думал, ты передумаешь, Рози. И если я не верил, что я тот, кто тебе нужен, то почему ты должна в это верить?
Его слова снова разбили мне сердце, потому что как мог этот добрый, вдумчивый и самоотверженный человек когда-либо так думать о себе?
— Я покинул Испанию как оболочку самого себя, и я был таким некоторое время до этого. Земля была выбита у меня из-под ног, Рози, и я остался без единственной вещи, которую умел делать, без человека, которым я был. Я не мог предложить тебе только это, Рози, — он покачал головой. — Ты заслуживаешь того, кто бросит тебе вызов, кто разделит тяжесть на твоих плечах, того, кто положит мир к твоим ногам. А я... едва мог ходить, не ломаясь под собственным весом. Так как же я должен был сделать все это для тебя?
Я поднялась на цыпочки и поцеловала его, говоря ему, что я слушаю, я понимаю.
— Но потом, — продолжил Лукас, и его голос дрогнул от едва сдерживаемых эмоций. — Потом я прочитал твою книгу. Ту, которую ты написала, пока мы жили вместе, были вместе. Ту, которая родилась из наших свиданий.
Мои губы приоткрылись, сердце бешено заколотилось в груди.
— Лина прислала ее мне, сказала, чтобы я прочитал. И я... Боже. Все, во что я в себе не верил, все, о чем я и подумать не мог, что ты видишь во мне, было там. Я увидел себя твоими глазами. Ты любила меня. И знание того, что кто-то вроде тебя мог любить меня, когда я не был цельным, только заставляло меня хотеть большего. Быть больше. Это заставило меня захотеть стать лучшим человеком для самого себя. Достойным, для меня и для тебя. Чтобы доказать, что ты права. Это заставило меня захотеть заслужить ту любовь, которую ты была готова мне подарить, Рози. И это то, что я делаю. Или пытаюсь сделать.
В его взгляде было что-то еще, что-то яростное, страстное, что-то, что я видела лишь мельком за то время, что знала его.
— Я потратил так много времени, жалея себя, думая о том, что я потерял, что я не видел того, что у меня было. Что я мог бы иметь, — его ладонь переместилась, чтобы обхватить мое лицо. — Я вернулся к физиотерапии, я провел всего несколько сеансов, но я полон решимости. Я также разговариваю кое с кем о своих приступах паники, учусь осознавать то, что произошло. Я наконец-то рассказал всем о несчастном случае, извинился за то, что был идиотом, и я... думал о тебе, Рози. Каждый день, каждую ночь. Пока то, что ты сказала той ночью с Алексией и Адель в студии Лины, не вернулось ко мне. Это было рвение. И... внезапно это обрело смысл. Я думаю, так было всегда.
— Что именно?
— Кулинарная школа. Я просто был слишком слеп, чтобы увидеть это. Слишком упрям и безнадежен. Я все еще считаю, что я слишком стар для этого, и знаю, что могу потерпеть неудачу, но я полон решимости попробовать. Потому что это то, чего я хочу, то, что рядом с тобой заставляет меня снова мечтать о будущем.
Слезы подступили к глазам, счастье переполняло мою грудь.
Он продолжил: — Я связался с Алексией, и она собирается помочь мне во всем. Я подам заявление в школу, Рози. Здесь, в Нью-Йорке.
Я прыгнула в его объятия, уткнувшись лицом в его шею, и он рассмеялся. Он издал глубокий и искренний смех.
— Потребуется некоторое время, чтобы все подготовить: документы на визу, заявление в школу, все остальное, — сказал он мне на ухо. — Итак, я действительно надеюсь, что ты готова к отношениям со мной на расстоянии, ángel. Я молюсь об этом, потому что...
— Да, Лукас. Да, — я подвинулась, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах. — Я буду навещать тебя в Испании так часто, как смогу, и писать оттуда. А в остальное время мы будем вместе на расстоянии. Даже если я буду скучать по тебе каждый день. Столько, сколько нам потребуется.
Он снова рассмеялся, и это был восхитительный звук.
— Мы говорим о долгих месяцах секса по телефону, ángel.
Я ухмыльнулась.
— Не могу придумать лучшего способа использовать наши телефоны.
Глаза Лукаса наполнились изумлением — таким, которое могло изменить жизнь, от которого у меня перехватило дыхание. Он положил руки мне на плечи и развернул меня. Я почувствовала, как он наклонился, а затем сказал: — Хорошо, потому что помнишь, я сказал, что это может быть неловко, если ты не захочешь, чтобы я вернулся?
Он указал на экран, где шел обратный отсчет.
Я моргнула, новый прилив счастливых слез мешал мне видеть то, что отображалось. И прямо там, прямо передо мной, было написано:
Розалин Грэм,
Ты будешь моей лучшей подругой?
Моей соседкой по комнате.
Моей Королевой Танцев.
Моим партнером по эксперименту жизни.
Моим сердцем.
Будешь ли ты моей так же, как и я полностью, безнадежно твоим?
А затем слова «Я люблю тебя, Рози» из уст мужчины, которого я любила, прошептали мне на ухо.
— Я люблю тебя так, как никогда ничего раньше не любил. И я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь, если ты позволишь мне.
И прежде чем я смогла осознать, что я делаю, я повернулась в его объятиях и посмотрела в его карие глаза, давая ему самое легкое «да», которое я когда-либо кому-либо давала.
Эпилог
Чуть больше года спустя
Лукас
— Ты уверен, что все собрал? — снова спросила она. — Что все твои вещи находятся в коробках, которые доставит Чаро, а самое необходимое — в твоем рюкзаке?
— Preciosa, — сказал я ей, улыбка на моем лице стала невероятно широкой, — ты все, что мне нужно.
— Тебе все равно, если ты забыл свои носки? — её голос был клубнично-сладким. — Или нижнее белье? Очень раздражает их потом искать.
— Мне все равно, — и я не лгал. — Меньше одежды, которую ты будешь с меня снимать.
Она издала тихий вздох. Я очень хорошо знал этот звук. Я очень хорошо усвоил эти легкие выдохи, то, что они сигнализировали. Я узнал во многих, многих случаях, когда нам приходилось прибегать к нашим телефонам за то время, что мы были вдали.
