тоже вне зоны…
– Да, конечно… У тебя все нормально? – у нее дрожал голос. Я отчетливо ощущала за сдержанностью страх.
– Да. Да. Спасибо, – она убрала телефон, но вызов не сбросился. Я продолжал сжимать телефон.
Ты кому звонила, а?
Глеб, не надо!
– Роман, мне кажется, там что-то происходит, – и протянула мобильный. Он прислушался с непроницаемым лицом. – Может, полицию вызвать?
– Я поеду.
– И я.
– А ты нет.
– Рома!
– Наташа.
– Только не один.
– Конечно, не один. – Рома набрал кого-то по внутреннему телефону. – Гена, мне нужна пара-тройка крепких ребят. Угу. Сейчас. – затем меня обнял. – Тебя Сергей отвезет домой.
Мы вышли и заметили, что Ник премило беседовал с секретарем и пил кофе.
– Виталина Степановна, он женат, – бросил Рома. – Жданов, прокатиться хочешь?
– Почему бы нет, – Ник легко согласился.
Меня внизу ждал Сергей. Рома с обещанием позвонить ушел в компании трех крепких мужчин средних лет и Ника.
– Сережа, я в уборную схожу.
Малышка потихоньку начинала давить на мочевой пузырь, и в туалет хотелось намного чаще.
– Наталья Александровна…
У зеркала столкнулась с той самой Татьяной. Мы обе застыли. Я молчала. Она заговорила первая.
– Простите. Это только моя вина. Роман Александрович никогда даже не смотрел в мою сторону, как мужчина. Он вас очень любит. Простите…
Татьяна убежала в слезах. Я повернулась и улыбнулась своему отражению. Я знаю. Он меня любит. Рома меня любит.
Роман
Ольшанские по старой-доброй традиции жили на Рублево-Успенском. Современный коттедж. Симпатичный и стильный. Я не очень любил застройку на месте бывшего санатория в Барвихе. Дворцы воздвигли, глаза режет. Глеб поскромнее домик отстроил.
– Какой план? – Ник вышел из машины и осмотрел высокий забор. Я был здесь пару раз от силы. Тещу подвозил с внуками.
– Позвонить в домофон. Для начала, – и действительно нажал на кнопку. Полиция редко приезжала на вызовы о домашнем насилии. Тем более на Рублевку. Нет, вызвать можно, конечно: они зафиксировали бы, но уверенности, что поедут, нет. А пускать на самотек нельзя. Наташа разволновалась. Таисия плакала и кричала. И да, мне хотелось набить морду Глебу. Хороший повод.
– Кто? – не трезвый и порядком агрессивный голос.
– Это Демьянов. Открывай.
– Пошел на хуй! – да, меня не очень жаловали. – А ты заткнись! – услышал, как рявкнул на заднем фоне.
– Я все равно войду. Открывай, – говорил спокойно. Просто констатировал. Но внутри ходуном от ярости ходило. Я признавал хорошую драку. Иногда иначе между мужчинами дело не решить. Но, когда били женщин – у меня скрывало крышу. Про детей вообще молчу.
Глеб просто выключил связь.
– Что дальше? – Ник сложил руки на груди. Я осмотрел забор. Давно не лазил через них. Рядом мялся Гена с тремя бойцами. Он у нас отвечал за безопасность, но не экономическую. Я человек цивилизованный, но порой просто необходима реальная сила. Разное у нас бывало: и пролезть в здание пытались, и митинговали у входа, и угрозы топ-менеджменту посылали. Крепкие кулаки и надежные спины никогда не лишние.
– Роман Андреевич, ломаем? – выбрасывая окурок, деловито поинтересовался Гена.
– Нет, – я ухватился за медные прутья. Главное, жопой на острые пики не сесть. – Ты со мной?
Ник повторил мой маневр. Через минуты мы перемахнули через забор.
– Ты меня вообще, зачем позвал с собой? – поинтересовался он, достав платок и обтерев пальцы от апрельской жижи на заборе. У нас и брюки такие же. Может, внутри дадут руки помыть?
– Чтобы тебе не скучно было.
– Ревнуешь до сих пор?
– Я доверяю жене. Но я не доверяю мужикам, которые вокруг нее вертятся. Ничего личного, извини.
– Понял.
Мы вместе пошли к дому. Жданов неплохой мужик, но дружить семьями мы не будем. Не хочу, чтобы на мою женщину кто-то облизывался. Один раз я спустил подобную историю. С Артемом. Это вышло мне боком. Нет, я не обижался. Я верил, что он любил нас. Наш союз. Нашу семью. Княжне доверял во всем. Точно знал, что она, если захочет уйти, полюбит другого или просто опротивлю ей – уйдет. Но объявит честно. Не в характере Наташи скрываться и по любовникам бегать. В любом случае больше не хотел иметь рядом людей, которые могли предать, даже гипотетически. Общение – да. Но полное и абсолютное доверие только внутри моей семьи. Я, Наташа и наши дети. Ева и… Василиса. Хорошее имя, кстати. Нужно Наташке предложить.
Дверь была не запрета. Конечно, с таким-то забором! Мы вошли. Возню услышали на втором этаже. Я знаком попросил Жданова остаться внизу. С Глебом смогу справиться сам, да и не нужно лезть в дела семейные. Мне тоже не стоило бы, но не чужие ведь. Моя дочь с их сыновьями играла иногда. Не хочу, чтобы с их матерью что-нибудь случилось.
Первое, что бросилось в глаза – чемодан и разбросанные вещи. Мужские. Я прошел по коридору к открытой двери. В спальне кричали.
– Да отъебись ты от меня! Все! – Глеб был зол и явно не трезв.
– Я не позволю! Не смей! – и Таисия завыла. Я рванул к ним. Увиденное слегка удивило…
Ольшанский с расцарапанным лицом, изрядно покачиваясь, отбивался от жены. Он грубо оттолкнул ее и сам чуть не улетел. Таисия врезалась в стену. Я бросился к ней.
– Ты как? – подхватил ее и на Глеба взбешенный взгляд направил: – Не смей трогать ее.
Тая была изрядно потрепана, с всклокоченными волосами и с безумными глазами, но следов насилия не увидел.
– Рома, ты как здесь?.. – прошептала, пытаясь взять себя в руки, прическу поправляя.
– О, явился, – пробормотал Глеб. – Ну забирай и эту. Наташка- твоя. Акции – твои. Таську тоже тебе. А я пошел.
– Стой! – Таисия кинулась ему в ноги. Я оторопел. Никогда не видел такой всепоглощающей зависимости. – Уйдешь, и я убью себя!
– Да убивай! Ты меня достала за двадцать лет своими угрозами! Убивай уже!
Я поднялся. Вроде как семейная разборка, и меня вообще не звали. Сейчас в принципе появились сомнения: кого и от кого нужно защищать?
– Давай-ка успокойся, – кивнул Глебу и мягко оттащил от него Таисию. – И ты Тая…
– Да иди ты! – сплюнул Глеб и буквально выкатился из спальни.
– Нет!
– Успокойся. Видишь он на взводе, – я удержал Таисию.
– Мне нужно вернуть его. Если он уйдет, то уже навсегда!
М-да, тут срочно нужна помощь. Обычным психологом не обойтись…
– Я поговорю с ним.
Еще час назад было желание рвать Ольшанского. Сейчас хотелось просто уйти и не лезть во всю эту муть. Но нельзя. Взялся за гуж – не говори,
