Дарби разомкнула губы, пропуская его глубже, и осознала, что единственное, на чем ей сейчас нужно сосредоточиться, – это не застонать в голос и не начать срывать с него одежду. Это было совсем не легко, но она справилась.
Шейн поднял голову, оторвавшись от нее.
– Золушку всегда можно узнать, не важно подошла ей хрустальная туфелька или нет. – Его голос возбуждал ее еще сильнее.
– Никаких сожалений. – Дарби сказала это чуть более твердо, чем ей хотелось бы.
Шейн так долго смотрел на нее, что девушка забыла, где она, кто она и что ей нужно делать.
– Только одно.
Она вопросительно подняла брови, но он, не говоря ни слова, накинулся на нее. На этот раз это уже был совсем не легкий поцелуй. Никаких предисловий, никакого любопытства. Дарби только сейчас почувствовала силу его желания.
Она запустила пальцы ему в волосы. Раздался стон, потом – звериный рык. Потом он уложил девушку к себе на колени так легко, будто она была... Пеппер. Для Дарби это был важный, определяющий момент. Она была ненасытна.
К сожалению, именно это чувство полностью захватило ее. Исчезли все звуки. В том числе звук открываемой двери. Но три удивленных вздоха она все-таки услышала. Больше всего ее потряс Шейн.
– Привет, матушка Мерседес, – сказал он, улыбнувшись при этом так, словно всегда приветствовал свою крестную с лежащей у него на коленях возбужденной, тяжело дышащей девушкой. Хотя, может, так оно и было. – Давно не виделись.
– Для кого-то, видимо, совсем недавно, – послышался спокойный ответ.
Дарби вздрогнула. Этот властный голос не мог принадлежать никому, кроме Мерседес Браунинг – согласно брошюре, присланной Пеппер, главной феи «Хрустальной туфельки». Прекрасное первое впечатление на нее произвела Дарби.
«Ты не на ферме выросла, Дарби. Закрой дверь. Умой лицо и руки. Причеши волосы. И, бога ради, когда ты обедаешь, постарайся выглядеть более прилично, чем сельский батрак. Ну почему ты так не похожа на мать, упокой господи ее душу? Ей бы не пришлось напоминать про соответствующую одежду и поведение. В этом доме ты должна одеваться и вести себя как леди, даже если все знают, что это не так. Понятно?»
Воспоминание о дрессировке – так Пол Ландон Третий понимал воспитание – пронеслось в голове. Дарби слышала все это столько раз, что каждое слово навеки отпечаталось в памяти.
Девушка вздохнула и тут же хитро улыбнулась. Ибо вторую, сознательную половину своей жизни она провела именно на ферме. И там ей было гораздо лучше.
Дарби поняла, что нет никакого легкого выхода из создавшейся ситуации. Она не могла просто исчезнуть. Тогда как можно спокойнее она пересела на противоположное сиденье, взяла себя в руки и повернулась к хозяйкам заведения, в котором ей предстояло прожить следующие пять дней. Если они не выкинут ее раньше. Кстати, неплохое решение всех проблем.
К сожалению, они умело придали лицу выражение «я ничего не видела». Дарби с ужасом поняла, что даже двадцать лет на ранчо не изжили полностью светские манеры, привитые ей в детстве. Она величественно подала руку шоферу, который помог ей выбраться из машины, и, поскольку они с дамами еще не были представлены друг другу, так же спокойно не обращала внимания на выражение их лиц.
– Меня зовут Мерседес Браунинг, – сказала самая высокая, почти одного роста с Дарби. Однако из-за своего высокомерия она казалась выше девушки. – Добро пожаловать в «Хрустальную туфельку».
Дарби посмотрела на темно-синий костюм, на дорогую нить жемчуга на шее, на идеально уложенные седые волосы и пожала протянутую руку. Дарби с одобрением отметила, что рукопожатие было крепким. Даже в юном возрасте она ненавидела эти хлипкие, беспомощные официальные рукопожатия, которыми по правилам должны были обмениваться женщины. По мужским правилам, разумеется. Как, должно быть, их легко запугать, думала тогда Дарби. Спустя годы ее мнение о противоположном поле ничуть не изменилось. Хотя Шейну все же удалось его поколебать.
– Мое имя – Аврора Фавро, – произнесла вторая женщина, самая маленькая, но, судя по манерам, едва ли проще, чем остальные.
Она была склонна к полноте, шифоновый шарф, изящно скрывавший шею, делал ее хрупкой и воздушной, а волосы вокруг лица с безупречным макияжем были подобны золотому нимбу. Ее брови были произведением искусства. Без преувеличений. Дарби была более чем уверена, что ни одного настоящего волоска там не было. Богатая красавица с юга – вспомнила она брошюру, – которая в молодости вышла замуж за преуспевающего политика из Вашингтона, и на данный момент эта женщина, пятидесятилетняя вдова, была настоящей светской львицей. Элегантный особняк на заднем плане изначально был ее домом.
Сквозь кожу рук просвечивали вены, и в отличие от тощих пальцев Мерседес с полированными ногтями усыпанные перстнями пальцы Авроры были гораздо короче, мягче, с острыми ноготками. Даже нежно-персиковый лак не оставлял сомнений, что если их хозяйка разозлится, то вполне может пустить кровь. Этими самыми ноготками. Однако ее улыбка была приятной, и серые глаза не излучали никакой опасности. Дарби поймала себя на мысли, что если в ком-нибудь из этих трех немолодых фей и была капля волшебства, то, без сомнения, в Авроре.
– Здравствуйте, меня зовут Дарби Ландон, – ответила она, пожимая дамам руки. Не слишком сильно, чтобы не оставить синяков.
– А мое имя – Вивьен де Палма, – произнесла последняя и самая поразительная из трех женщин.
Того, что Мерседес недоставало в объеме, а Авроре – в росте, у Вивьен было с лихвой. Раньше она работала костюмершей в Голливуде, одевала звезд и создавала стили, которые потом все пытались воспроизвести. Это объясняло невообразимый красный оттенок волос и точно такую же губную помаду. Но не ее яркое одеяние, которое совершенно не гармонировало с цветом волос, однако платье чуть выше колен удивительно ей шло. Образ довершали черные чулки и туфли на таких огромных каблуках, что, как казалось Дарби, внутри них должны быть стальные штыри. Это было бы неудивительно, ибо длинноногая Вивьен была женщиной в теле.
– Дарби Ландон, – повторила она, пожимая ей руку.
У Вивьен было самое крепкое рукопожатие, скорее оценивающее, чем настоящий захват. Она быстро оглядела девушку и посмотрела ей в глаза.
– Добро пожаловать в «Хрустальную туфельку», милочка! – Ее тон больше подходил официантке, чем бизнес-леди. Великолепно накрашенные губы сложились в улыбку, глаза сверкнули. – Хотя, как я вижу, Шейн сделал твое путешествие более чем комфортным.
– Мисс Ландон, – вежливо, даже милосердно перебила ее Мерседес, – это весь ваш багаж?
Дарби повернулась и увидела безукоризненно одетого шофера, который держал ее неприглядные сумки. Видимо, нужно было поблагодарить Шейна за то, что к этому времени она уже окончательно утратила способность смущаться.
