А, точно. Еще ведь с Абрамовой надо вопрос закрыть.
И машину поменять забыл.
Холодно.
В клубе та же картина, администраторы за стойкой работают на ноутбуках. Василина еще ладно, здоровая русская баба, каноничная очень, здесь не каждый выдержит, и она прям находка.
Но этот ребенок Кристиан, сидит, поджав под себя одну ногу, дует розовые пузыри "хуба-буба" и параллельно печатает памятку:
Мистер Икс в следующий раз хочет пожестче, ему надо конкурс с элементами садо-мазо.
Морщусь. Не надо. Нечего тебе вообще в таком рассаднике извечного большого траха делать. Сама щас уволишься.
— Как настроение? — бросаю на стойку перчатки. — Не передумали еще трудиться в нашем заведении?
— Нет, с чего бы, — говорит, не отрываясь от клавиатуры.
Перехожу сразу к главному. Кладу руку ей на коленку и слегка сжимаю. Она отвлекается от экрана и с удивлением поворачивается. Подмигиваю. Она хлопает ресницами.
— Кристиан, хотел обсудить с вами пару моментов, которые входят в ваши обязанности. Вы очень заняты?
Указательный и средний палец ставлю как ножки, и потоптавшись на острой коленке, ползу вверх по ее джинсам. Мягкий светло-синий материал, с модной дыркой на ляжке. Ну и безголовая, это в декабре-то рваные джинсы?
— Но Василина объясняла не раз, — она растерянно оглядывается на старшую админшу, со скукой листающую таблицу с меню. — А вы что имеете ввиду?
Озадаченно следит, как мои пальцы пробираются по ткани к полоске загорелой кожи. Касаюсь. Нежная, быстро бегут мурашки. Недвусмысленно поглаживаю.
Кристина, дернувшись на стуле, меняет позу, спускает ногу на подставку. Молчит.
— Кристиан, вы сами не догадываетесь, чего я хочу?
— Нет. Вы уже чем-то недовольны? К чему этот разговор?
Непробиваемая, однако. Хотя и я раньше к малолеткам не приставал, может, у них так принято, размытые границы личного пространства. Чмоки при встрече, обнимашки, все такое дружеское.
Соскальзываю ладонью на внутреннюю сторону бедра и нагло ныряю рукой ей между ног.
Она так сильно вздрагивает, что шибает и меня, напряжение в двести двадцать вольт. И бинго. До неё доходит, наконец, что я ее действительно лапаю, никак это иначе не назвать. Хмурит брови и цепляется в мою руку.
Василина тычет в экран и что-то спрашивает, она отвечает и, не глядя, старается разжать мою хватку.
Господи, какие тонкие запястья. Несколько массивных браслетов, ей не тяжело? То ли обломанные, то ли обкусанные ногти царапают кожу, котенок, в сравнении с дикими кошками, что драли мне спину кроваво-красными когтями, тут одна смехота.
— Давайте поднимемся ко мне в кабинет, — предлагаю. — Заодно просмотрю ваши документы, еще не успел.
Крепче сжимаю ладонью зону бикини. Тру пальцем шов на джинсах, он врезается ей аккурат промеж ног. Она поворачивается с перекошенным лицом. Смотрю ей в глаза, и горячий шоколад закипает пеной, уже готов выплеснуться, а я не к месту чувствую шевеление в штанах.
Утро, солнце встает. Нельзя, предатель, здесь дети, спать, спать. Женщины ведь как вино, с возрастом только лучше, когда ей сорок-сорок пять, она не просто тело, с ней можно еще и поговорить.
Но в сию секунду от этих темно-русых волос и гладкой кожи так жестко разит феромонами, амбра и мускус так забивают ноздри, что меня спасет лишь противогаз. Сильнее давлю пальцами и раздражаюсь границе в виде гребаных джинсов, ну почему я так бездарно всю ночь буксовал, а. Всё, лесом проклятых баб, похоть, как наркотик, отвлекает от важного, буду евнухом, пока не разгребу текучку.
Василина, громко зевнув в чашку с кофе, стучит по клавиатуре:
— Александр Александрович, так можно мне вечером все доделать?
Отлипаю, моргаю, смотрю на часы.
Кристина хватает свою чашку. Не знаю, на что она рассчитывает, поскольку, я ее порыв вижу и моментально убираю руку перед тем, как она выплескивает на себя горячий кофе.
— Ой, — она вскакивает со стула.
Малыш ошпарился. Даже немножко жаль. Но, милая, мир так устроен, к симпатичным девочкам пристают похотливые дяди-начальники. Так что ножки в ручки и давай катись кушать конфеты.
— Пять баллов за ловкость, — оценивает Василина и перегибается через барную стойку за бумажными полотенцами. — Ладно хоть ноут не залила.
— Чуткость не твоя сильная сторона, — кивает Кристина.
— Давайте, я помогу, — выхватываю рулон и отрываю кусок пористой бумаги.
— Я сама, — Кристина отшатывается.
— Мне не сложно, — спорю.
— Не надо, — веско высказывает. Саркастично добавляет. — Или вам приятно просто?
— А вам нет?
Она поджимает губы и смотрит на заинтересованную Василину, развернувшуюся на стуле к нам.
— Так ладно. Василина — да, сворачивайся и до вечера, — забираю перчатки. — Я в кабинет.
Поднимаюсь по лестнице и слышу топот позади.
— Вы считаете меня дурой? — звучит возмущенный голос.
— С чего вы взяли? — оборачиваюсь.
— Вы специально это делаете. Чтобы я испугалась и уволилась. Низкий метод, нет? И крайне непрофессионально, сотрудник я неплохой. У вас личная неприязнь? Почему? Пока вы не знали, что я у вас работаю, все шло хорошо.
— Кристина, вы неправы. Я не хочу, чтобы вы увольнялись, наоборот. Вы красивая девушка, я красивый мужчина, — спускаюсь и равняюсь с ней. — Вижу нашу взаимную симпатию, поэтому предлагаю не тянуть. Рано или поздно мы окажемся в одной постели. Так зачем вы ломаетесь?
— Вы в своем уме? — у нее такое лицо, словно я на полном серьезе заявил, что перед ней воскресший Наполеон. Император жив, давай, Кристина, не медли, здесь срочно нужна неотложка. — Какая еще взаимная симпатия? Да я…
Сгребаю ее в охапку и прижимаю к перилам.
— Кристиан, перестаньте себе врать. Вы так хотите меня, что уже вся мокрая, — показываю на залитую кофе промежность. — Вы кончили от моих пальцев, признавайтесь. Я же вижу следы оргазма на ваших джинсах.
— Да вам лечиться надо! — она раздувает щеки и толкает меня в грудь. — Пьете, кажется, таблетки какие-то, не помогают?
Я с нее валяюсь. Таблетки. Внимательная козявка, тычет дяденьке в слабые места. Цепляю непроницаемую мину и продолжаю:
— Я не собирался с вами шутить. Сколько вам лет, девятнадцать? Вы ведь уже взрослая, — сжимаю за бедра и толкаю к себе. — Когда подчиненная спит с боссом — это естественные рабочие отношения. Говорю в лоб: хочу разложить вас вот здесь на ступеньках. Понимаете меня?
Отпад, по ее эмоциям можно делать наглядное пособие для психологов, такая живая мимика, что хочется расхохотаться. Тянусь к ширинке и готовлюсь к коронному щелканью пряжки ремня, что ее окончательно добъет, как слышу язвительный голос:
— Пап? А я за тобой ехал, поговорить хотел. Но я вижу ты занят моей одногруппницей. Салам, Крис.
Глава 5
Сегодня опять учимся с трех часов. Сдвоенный семинар по медиаграмотности, сто восемьдесят минут пылить тушки в аудитории.
Проходим спортивную журналистику, но я не успела подготовиться, а в интернете нет нужных отзывов на каналы "Матч-ТВ" и "Евроспорт". Болельщики не хотят оценивать принципы театральной эстетики в трансляциях и искать периферийные смыслы в разных форматах, они смотрят футбол-хоккей под пиво и чипсы, и помощь от них никакая, а у меня теперь незачет.
Это удручает.
Я люблю быть первой, но пока отдыхаю в пролёте. И я бы щас потратила время на что-то полезное, например, утрясла бы ту стыдобу на работе, которая выбивает почву у меня из-под ног и мешает въезжать в медиаграмотность, но свалить нельзя. Посещаемость, даже если ты просто сидишь, как я, и залипаешь в окно, тоже влияет на аттестацию. Ну типа " куриные мозги, но зато не злостный прогульщик".
Мегера твердит об этом каждую пару. Вообще, у преподши фамилия Магера, но с ее привычкой преследовать студентов и доводить до безумия страческим гундёжем, кликух не избежать, неа.
