И почему, черт возьми, этот жених все еще здесь?
Высокий парень без рубашки протискивается мимо нее и приседает передо мной. У него красивый загар, дополняющий его темно-карие глаза. Он прищуривает их на мне, будто пытается что-то прочитать на моем лице.
— Ты действительно ничего не помнишь?
— Конечно, она не помнит. — ещё один блондин в футболке поло, шортах цвета хаки и зеркальных солнцезащитных очках стоит рядом с Ашером. — Иначе она не выглядела бы перед нами как зомби.
Элизабет наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.
— Парень в поло Себастьян. Тот, кто стоит на коленях, это Оуэн. Оба являются друзьями Ашера и играют за «Черных Дьяволов».
Я киваю, пытаясь связать имена с лицами. Это не так хорошо работает в моей голове.
— Он прав. — брови Бри хмурятся, но я не могу не заметить, насколько фальшиво ее беспокойство. — Парни и девушки прямо снаружи. Ты же не хочешь, чтобы они видели тебя такой, Рей.
— Может, хочет. — Ашер наконец заговорил, наблюдая издалека, как подонок.
На самом деле я не верю, что наша помолвка является подлинной, поэтому меня не волнует, что он не пришел в больницу с Алексом. Однако самое меньшее, что он мог сделать, это не устраивать вечеринку у бассейна, пока я изо всех сил пытаюсь двигаться.
Я бросаю на него свирепый взгляд, прежде чем обратиться к Бри.
— Я только что вернулась домой из больницы. Я бы предпочел немного поспать.
— Да, верно. Конечно. — она похлопывает меня по руке с притворным сочувствием. — Не беспокойся о команде. Я просто отлично держу оборону.
Ага. Почему я чувствую, что это должно было быть уколом в мою сторону?
— Конечно, — равнодушно говорю я.
— Подожди. — тот, кого зовут Оуэн, который все еще стоит передо мной на коленях, вмешивается. — Ты действительно ничего не помнишь?
Я киваю.
— Как насчет минета, который ты обещала мне после последней игры?
Мой взгляд устремляется на Ашера. Он остается совершенно неподвижным, будто его друг только что не предложил мне сделать ему минет.
Его пустое лицо само по себе загадка. Я не знаю, является ли это отсутствием реакции или совершенно другим способом показать это.
Встречаясь взглядом с Оуэном, я говорю:
— Что я получу от этого обещания?
Он замолкает, застигнутый врасплох.
— Что?
— Я бы не пообещала отсосать тебе, если бы не собиралась что-то из этого извлечь.
Ашер ухмыляется, а Себастьян смеется.
— Ну, черт возьми, девочка. — Оуэн поднимается. — Ты выглядишь как зомби, но твой язык не изменился.
Я приподнимаю бровь.
— А должен ли?
— Возможно.
— А возможно нет, — возражаю я.
Ашер движется в моем периферийном зрении, и я почти могу поклясться, что он собирался что-то сказать, но останавливается.
Другой парень заходит внутрь с того места, где Элизабет вошла раньше. Он высокий, с кожей цвета мокко и вьющимися черными волосами. Он улыбается, и, в отличие от любого из четверых, окружающих меня, улыбка достигает его глаз. Я отражаю это, и на сердце у меня становится легко. По какой-то причине мне кажется, что я его знаю.
Действительно знаю его.
— Джейсон, — радостно говорит Элизабет. — Ты как раз вовремя.
— Как дела, Рейна? — он останавливается рядом со мной. — Так жаль, что я не смог навестить тебя. Мама мне не сказала.
Элизабет неловко смеется.
— Он был в лагере. Знаете, это начало сезона, мисс Рейна.
— Все в порядке. — я улыбаюсь им обоим. — В конце концов, я жива.
— И, очевидно, без воспоминаний.
Едкий тон Ашера доносится с моей стороны.
Очевидно, без воспоминаний.
Что это должно означать?
Я игнорирую его и сосредотачиваюсь на добром выражении лица Джейсона.
— Ну, что ты делаешь? — Элизабет провожает его. — Помоги мне отнести мисс Рейну наверх.
Он двигается, но Ашер встает перед ним.
— Я сделаю это.
Я поднимаю руку.
— Я хочу, чтобы это сделал Джейсон.
Ашер замирает, и хотя я не вижу его глаз, сжатых челюстей достаточно, чтобы выразить его недовольство.
Пошел он к черту.
Ему явно наплевать на меня. Он ясно дал понять, что хочет причинить мне вред. Если он думает, что я буду просто сидеть здесь и смотреть, то у него на уме еще кое-что.
Оуэн толкает Себастьяна локтем, и тот застывает на месте. Бри смеется долгим, писклявым пронзительным смехом.
— Позволь прислуге сделать это, Ашер. Это не стоит твоего времени.
— Да. — Элизабет смеется, и очевидно, что она пытается компенсировать неловкое напряжение, повисшее в воздухе. — Джейсон может это сделать.
— Он не прислуга, — шиплю я на Бри. — Когда ты в моем доме, ты уважаешь всех в нем.
Тишина заполняет пространство. Все пристально смотрят на меня, будто у меня выросло две головы. Что? Разве это неправильно сказать?
Бри издает неловкий смешок, прежде чем прошептать:
— Ну же, Рей. Ты сама зовешь его прислугой.
— Я... я зову его так? — мои пальцы становятся липкими, когда руки сжимают друг друга.
Нет. Она лжет. Я не настолько сноб или жестока, чтобы называть его так.
— Я в порядке, чтобы сделать это. — Джейсон продвигается вперед.
Ашер преграждает ему путь. Они похожи телосложением, но Ашер выше, поэтому он блокирует выражение лица Джейсона.
Он дергает меня с коляски так быстро, что боль взрывается во всех моих конечностях.
Мои руки обвивают его шею для равновесия, когда тело легко помещается в его объятиях. Неприятная дрожь пробегает у меня по спине.
— Когда-нибудь слышал о том, чтобы быть нежным?
— Ты заслуживаешь нежности? — его горячее дыхание вызывает мурашки на раковине моего уха, когда он шепчет: — Монстр?
— Отпусти меня, — шиплю я.
— Только если для того, чтобы бросить тебя в ад, но еще слишком рано.
Я пытаюсь вырваться из его жестоких объятий. Одна из его рук сжимает мой живот, как тиски, а другая сжимает синяк на моем бедре.
О, Боже. Это чертовски больно.
— Не. Двигайся. Твою. Мать. — он произносит каждое слово с холодной резкостью.
А потом он игнорирует всех и ведет меня вверх по лестнице.
Глава 7
Рейна
— Отпусти меня! — я бью его в грудь; она твердая и каменная.
Все, что мне удается сделать, это испытать боль.
Его широкие шаги пересекают длинный коридор. Потолок над нами украшают люстры из нержавеющей стали и хрусталя.
После нескольких минут бесполезной борьбы я понимаю, что только наврежу себе. Я фыркаю и решаю выбрать свои сражения.
Тем не менее, я пристально смотрю на Ашера, давая ему знать мое мнение о том, что он делает. Поскольку на нем эти чертовы солнцезащитные очки, я не могу видеть выражение его лица.
Я срываю их.
Теперь его очередь бросить вопросительный взгляд в мою сторону.
— Что? Мы в помещении. Какого черта ты носишь темные очки?
Он слегка прищуривает глаза, но ничего не говорит.
Я оглядываюсь, но никто не последовал за нами, даже Элизабет. Может, они все боготворят его, как медсестра в больнице.
Эта мысль заставляет меня застыть.
Он создал чрезвычайно позитивный имидж в больнице, и даже раньше он вел себя как какой-то любящий мудак, предлагая понести меня.
Неужели я действительно единственная, кто знает, насколько у него все не в порядке с головой?
— Где твое обручальное кольцо? — спрашивает он.
— Обручальное кольцо?
— Ты слышала меня, где оно?
— Я... не знаю.
И я действительно не знаю. Теперь, думая об этом, у меня должно быть кольцо, но у меня его нет.
Ашер ничего не говорит, когда мы входим в большую спальню — зачеркните, спальня принцессы. Кровать королевского размера с розовыми и бежевыми простынями и письменный стол, на котором лежат бесчисленные мои фотографии в костюме чирлидерши. Упомянутый наряд висит на дверце открытой гардеробной.
