— Где ты остановилась? — по сути ненужный вопрос, ибо к гадалке не ходи — никакого номера в гостинице Лера не снимала.
— Конечно же, у вас. Точнее у нас, — даже не глядя в зеркало, уверен, что Лера улыбается.
Признаться, мне тоже хочется гаденько улыбнуться в ответ и сказать какую-нибудь «приятную» для ее ушей вещицу, например, про тот же «наш» дом, на который она само собой будет нацеливаться при разводе, да много чего хочется сказать. Но глупо это делать при Нике, учитывая, что столько времени я сохранял видимость хоть какого-то уважения к ее матери. У меня было миллион возможностей потопить Леру, не придумывая ничего, чтобы очернить свою драгоценную супругу в глазах дочери. Достаточно было сказать правду. Но это было бы неправильно с моей стороны, да и чревато последствиями. Ненависть к собственным родителям — не самый верный спутник по жизни. Разрушающий, дерьмовый спутник, я бы сказал. Лучше иметь не самую образцовую мать, раз в месяц общаясь с ней по видео и только предполагать о ее недостатках, нежели знать обо всем и люто ее ненавидеть.
— Я удивлена, что дом настолько большой. Признаться, я даже не сразу нашла твою спальню, — сучка-провокаторша. — Зачем столько комнат?
— Для будущего потомства, — останавливаюсь на светофоре и поворачиваюсь назад. — Двоих хочу еще до сорокета.
— С этой бровястой? — вскрикивает Ника, резко вынимая из ушей наушники. Ну просто чудо конспираторша.
— С кем?
— С гёрлфрейндой. Как ее там? — щелкает пальцами дочь.
— Да, с ней. Аня. Ее зовут Аня.
— Светофор зеленый, — зло бросает дочь, снова вдевая наушники.
Хотел поставить на место Леру, а медленно двигаюсь в направлении «получить во враги дочь». Ну да, дерьмодень же еще не закончился. Всю дорогу до дома больше никто не проронил ни звука.
* * *
Видимость семьи за приготовленным с размахом ужином — раздражает. Еще больше выводит из себя не Лера, активно смотрящая на меня, а дочь, ковыряющая вилкой в тарелке. На меня же она вообще не посмотрела ни разу, словно я пустое место. И если бы в машине я не сказал про детей, она бы даже тогда не взглянула в мою сторону. К такому я не привык.
Единственное, что сейчас хочется — это взять и нажраться. Тупо схватить из бара вискарь, оставить бабье царство и свалить куда-нибудь. В деревню. Точно. Хорошо бы не одному, но бегать я за ней не буду. Хватит и того, что уже дважды стоял под ее окнами. Дебил. Тянусь к нетронутой бутылке вина и наливаю себе в бокал. Залпом выпиваю весьма терпкое на вкус вино и перевожу взгляд на поднимающуюся по лестнице дочь. Ну вот жилось же мне нормально и на тебе.
— Знаешь, это так непривычно, — тихо произносит Лера. Медленно встает из-за стола и садится рядом со мной так, что ее ноги касаются моих. Тянется к бутылке и разливает вино. — И странно.
— Что странно? — принимаю из ее рук бокал и отпиваю напиток.
— Что у тебя такой дом, машина. На тебе дорогие часы. И нет уже никакой давящей на голову квартирки. Если честно, не думала, что когда-нибудь ты добьешься таких высот, — ну, конечно, не думала. — Ты молодец, Богдан.
— Я знаю, что я молодец. Сам от себя тащусь. Прям завидую той, кому достанется такое счастье.
На мой комментарий Лера открыто улыбается. И я бы сказал, очень даже натурально.
— Человек, который не знает тебя, подумал бы, что это шутка. А ведь ты не шутишь. Да, — задумчиво произносит Лера. — Твоей самоуверенности можно только позавидовать.
— Я бы очень хотел, чтобы моей дочери достался такой муж как я. Еще бы характер был помягче, ну и еще пару нюансов, и это было бы вообще идеально.
— Жжешь, Богдан. Только дочь наша, а не твоя.
— Я не ассоциирую ее с тобой, уж извини, — отпиваю вино. — Зачем ты приехала, Лер? Только кратко и по делу.
— А ты не догадываешься? Столько времени прошло. Уже можно и забыть свои обиды и начать все заново. Я перееду сюда. Оставлю работу и стану, как когда-то просто женой и мамой. Я тоже не против детей. Про двоих не знаю, но уж одного потяну. Я сама об этом часто задумывалась. Рожать ребенка, когда все есть и не одалживать деньги у ворчливой Инессы на подгузники — это совершенно другое. У меня никого нет. Давно никого нет. Правда. Клянусь, чем хочешь, — кладет ладонь мне на бедро. — Давай сына родим? Такого же красивого как ты. Давай?
— Пойдем, — убираю ее ладонь и встаю из-за стола.
— Куда?
— В спальню. Куда же еще, — подливаю в бокал вино и залпом выпиваю все содержимое бокала.
Быстро поднимаюсь наверх и захожу в спальню. Кажется, еще никогда Лера так быстро не ходила. Усмехаюсь в голос, пропуская ее вперед. Та, улыбаясь, проходит в комнату и садится на край кровати. Ну охеренно, теперь белье менять.
— Ты чего? — видимо, на моем лице отразилось негодование.
— Ничего.
Мельком обвожу комнату взглядом и, не найдя чемодан Леры, напрягаюсь. Ну быть такого не может. Подхожу к шкафу и распахиваю дверцы. Далеко пойдет. Не только грязный чемодан впихнула в мой шкаф, но еще и шмотки свои развесила. Вот же дрянь, и вешалки мои заняла, скинув три мои рубашки одну на другую. Сука, это как вилкой шкрябать по тефлону.
— На какой срок изначально ты планировала сюда приехать?
— Это сейчас имеет значение?
— Конечно, имеет, если я спрашиваю.
— Я не думала, что в спальне мы будем разговаривать. Может поболтаем после? — уже никакого намека на улыбку и былую легкость.
— Считай, что я как баба. Мне нужно поболтать до, во время и после. Так насколько?
— С пятого сентября у меня съемки. Но я могу хоть завтра улететь, разорвать договор, забрать вещи и вернуться сюда.
— Это хорошо, что до сентября. Отпразднуем день рождения Ники и сразу начнем развод. Я не в курсе сколько по времени это происходит но учитывая, что у нас уже будет совершеннолетняя дочь и никакой имущественной дележки, думаю, мы быстро справимся.
— Нет.
— Да, Лера. Да, — открываю ее чемодан и, не глядя, скидываю со своих вешалок ее одежду. — Заказывай такси прямо сейчас. В моем доме ты не будешь ночевать и это не обсуждается. Можешь приезжать сюда в гости в дневное время. К дочери, разумеется. Хотя, мы оба знаем, что тебе на нее глубоко посрать. Ты, кстати, заметила, что в твоем рассказе ни разу не прозвучало ничего, что связано с ней?
— Все сказал? — зло произносит она.
— Нет. Будь добра, встань с моей кровати. В моем доме не садятся в уличной одежде туда, где спят. Твои вещи есть где— нибудь еще?
— Я никуда не поеду, — уверенно произнесла Лера, закинув ногу на ногу.
— Мне по хрен поедешь или нет. Меня вообще не интересует, что ты будешь делать, как только выйдешь из моего дома. А отсюда ты выйдешь в течение десяти минут. Захочешь ночевать на улице — пожалуйста. И заканчивай промывать мозги Нике. Я хоть и люблю ее, но влияния она на меня не окажет.
— В тебе до сих пор говорит обида. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Мне казалось, я сказал весьма ясно. Я хочу, чтобы ты вызвала такси и ушла из моего дома, — закрываю чемодан.
— Мне нужно встать на колени и просить у тебя прощения? Так? — встает с кровати и становится напротив меня.
— Ни в коем случае. Мало ли что там побывало в твоем рту, поэтому отсасывать мне, вымаливая прощение, — не надо.
— Грубо, не находишь?
— Не нахожу. Хотя… да, я грубый. Но меняться я не собирался и не собираюсь, равно как и ты.
— Если бы тебе было все равно, ты бы не пытался сейчас меня унизить. Ненавидишь меня за прошлое, а все еще любишь. Я знаю, — кладет руку мне на грудь.
— А мне не все равно. В этом ты права. Помнишь Вовчика, сына директрисы? — перехватываю ее ладонь. — Говнюк с третьей парты, наматывающий под стол козявки и жвачки?
— Помню. Ну и? Причем тут он.
— При том, что я однажды вляпался в его козявки и жвачку. А еще из-за этой твари хитрожопой мне не единожды влетало не по делу. Так вот, возвращаясь к нашим баранам, я к нему неравнодушен, Лера. Я его терпеть не могу и по сей день. Вот только любви к нему при этом я не испытываю. Проведи аналогию. Не надо принимать желаемое за действительное. В переводе на русский — мою злопамятность за любовь. Хотя, переубеждать я тебя ни в чем не буду. Я никогда не втаптывал тебя в грязь в глазах Ники, так вот давай все так и оставим. Ты прекращаешь промывать ей мозги, и мы сохраняем для нее видимость нормальных отношений уже бывших супругов.
