забралась обратно в кровать и сунула Савину свои ступни на колени.
Генерал совершенно спокойно подхватил их и начал разминать умелыми движениями.
– О-о-о-о… – застонала Аглая, – ты помнишь… О-о-о-о…
– Конечно, – усмехнулся он, – сколько я тебе их наминал после твоих танцев идиотских… Почему ты, кстати, не в Мариинке?
– Не срослось, – Аглая улеглась на спину, нежась от опытных сильных пальцев, – просто не срослось… Вышла замуж, уехала в Таджикистан…
– Почему туда?
– Муж был военный. Не спрашивали нас, куда.
– И где муж?
Пальцы скользили ласково и сильно, воскрешая в памяти те моменты, когда они вот так, вдвоем сидели, и Толик мягко гладил ее натруженные ступни, снимая усталость и боль. А потом этот сладкий массаж перетекал в нежность и страсть… Ох…
– Муж… Объелся груш-ш-ш-ш… Ох, еще…
– Развелась? А дети?
– Слушай, Савин, ну хватит уже! – Аглая высвободила одну ногу и мягко пнула генерала пяткой в живот, – ты у нас разведчик или где? Сделай запрос, выясни. Не хочу я про это!
– Хорошо… Давай про того, кто сливал информацию по переводчикам… Кто это?
– Так, Савин, ты сейчас уйдешь отсюда.
– Агаш, – неожиданно пальцы перестали быть ласковыми, ухватили жестко и грубо, Аглая открыла глаза и замерла от серьезного злого взгляда Савина, – давай ты не будешь сейчас юлить? У меня проблемы из-за этого. Мне нужны результаты, а самое главное, мне нужны доказательства. Я не могу прийти к начальству и начать рапорт со слов: «Одна ведьма сказала…»
– Савин, – Аглая опасно сузила глаза, улыбнулась, вернее, хотела улыбнуться, а получился оскал, – поверь мне, никто с тебя ничего не спросит. Пока я здесь работаю, никто посторонний сюда больше не зайдет. А ты лучше вокруг себя глянь.
– Агаша…
– Тоша… – с удовольствием отомстила генералу Аглая, зная, как он не любит этот вариант своего имени, – еще раз такое себе позволишь… Сам сюда дорогу забудешь.
– Вот уж тут перебьешься, – зарычал Савин, дергая Аглаю к себе под бок и наваливаясь на нее всем телом, – я теперь тебя не оставлю. И не забуду.
Он поцеловал ее улыбающиеся губы и закончил фразу серьёзно и жестко:
– Я и не забывал. А ты?
– И я, Савин, – прошептала Аглая, – дурак ты. Зачем ушел тогда? Зачем оставил? Столько лет, Савин, столько лет…
– Наверстаем, – в голосе генерала звучала невыносимо упёртая, свойственная всем властным му… жчинам нота, которой почему-то хотелось подчиняться. Очень хотелось.
И Аглая запросто подчинилась бы. Если б была просто женщиной.
Но она была не просто женщиной. Она была потомственной ведьмой, когда-то, по глупости, раскрывшей дневник бабушки не там, где надо, и, практически, сделавшей то, чего делать нельзя. А за намерение наказание тоже жестокое. Не настолько, как за исполненное, но обратка Аглае прилетела хорошая.
А все потому, что не удосужилась прочитать предостережение, написанное на полях карандашом.
Лишь много позже, сидя в жарком Душанбе и ожидая нелюбимого мужа со службы, она еще раз перелистала записи и наткнулась на то, что должна была бы прочитать сразу…
Ведьме, посмевшей влюбиться и посмевшей делать на любимого приворот, потом двадцать лет искупать свою вину.
«Нельзя неволить того, кого любишь, глупая ты ведьма!» – вот что надо было написать бабушке в своем дневнике! И не на полях, а крупно, очень крупно!
Но, что сделано, то сделано.
В конце концов, у ее любимого все сложилось, как надо.
И дальше сложится.
Особенно, если ее, Аглаи не будет рядом.
Потому что двадцать лет искупления еще не прошли.
Аглая целовала своего генерала и ощущала, как горчат его губы.
К скорой разлуке.
И будет ли за ней встреча? Только если Савин разгонит всех своих чертей…
И не забудет ее, Аглаю.
13
Савин уходил домой со спокойной душой.
В конце концов, несмотря на то, что ведьмочка так и не раскололась по поводу твари, слившей информацию по студентам, больше и в самом деле никаких сливов не было, вот уже несколько месяцев. Есть вариант, что Аглая решила вопрос по своим каналам.
Савин, упертый атеист, не верил в подобную чертовщину, но вынужден был признать, что что-то в этом есть…
Откуда она узнала про то, что в институте были его люди?
Каким образом дурила им головы настолько, что потом даже медицинское освидетельствование показывало, что человек явно не в себе?
Как вообще так много про него узнала?
А он про нее – ничего?
Но все эти вопросы были решаемыми, а, значит, временными.
А вот то, что теперь в его жизни вновь появилась Аглая… Это – величина постоянная и приятная.
Савин шел, ощущая, как легко и свободно ему, как поет все внутри, несмотря на то, что он – вообще не романтик.
Аглая была точно такая же, как без малого двадцать лет назад, когда судьба развела их.
И вносила в его жизнь опять то самое, сладкое и волнующее ощущение полноты и радости.
И теперь он не готов был это терять. И не собирался.
Никаких помех между ним и Аглаей не было, да и быть не могло.
Пусть себе работает, преподаёт.
И живет у него дома.
Дочка уже большая, она привыкнет, примет ее…
Савин добрался до кабинета, чему-то улыбаясь, чем сильно насторожил подчинённых, а кое-кого даже до нервного срыва довел.
И поставил себе заметку вечером заехать к Аглае, забрать ее к себе домой. Сначала на ночь. Потом еще на одну…
Но вечером его срочно вызвали на ковер к начальству, и домой Савин приехал уже к утру, с острым ощущением, что на сегодня с него секса хватит.
Хотел набрать Аглае сообщение, но не нашел ее номера в телефоне, хотя сто процентов записывал.
Решив разобраться со всем этим с утра, Савин свалился спать…
А дальше дни понеслись бешеной чередой, загружая так, что даже вздохнуть было некогда.
В итоге, Савин, которому так и не удалось дозвониться до ведьмочки, поехал к ней в институт…
И три раза проезжал мимо нужного поворота.
А потом у него заглохла машина.
Поезд метро в этот день пролетал мимо «Выхино» сразу к «Жулебино». И обратно так же.
Савин вернулся домой, посмотрел на мирно спящую дочь, улегся в кровать. Он хотел подумать о том, почему никак не может встретиться с ведьмочкой, что его все время отводит от нее, но не успел. Заснул неожиданно.
– Знаешь, Савин, – сказала Аглая, пришедшая к нему во сне, – ты все же редкостный дурак. Ты не попадешь ко мне. Никак. Пока нельзя. Успокойся, Савин, и еще раз говорю – посмотри по сторонам. Чертей вокруг тебя много. А меня не ищи. Это судьба у нас такая дурацкая. И я дура тоже. Не надо было…
– Что не надо? – зарычал Савин во сне, – что???
Но Аглая только печально улыбнулась, погладила его прохладными пальцами по щеке, и пропала.
А Савин еще долго метался в горячке сна, рыча сквозь стиснутые зубы: «Что? Что не надо? Что???»
Утром у него заныл бок, пострадавший при давней перестрелке, как он сам смеялся всегда: «Бандитская пуля».
Только в этот раз было
