Я глубоко вдохнул и без стука открыл дверь в кабинет Эллы. Она сидела за своим столом и вопросительно посмотрела на меня.
— Почему ты так рано?
Я молча прошел в глубину кабинета и с раздражением уселся, бросая на стол свой кожаный портфель.
— Руслан, что случилось?
— Сейчас узнаешь…
В дверном проеме показалась Круглова, аккуратно закрывая дверь и виновато пряча взгляд. Конечно, ей хватило того, что я высказывал ей всю обратную дорогу. Мне даже пришлось везти ее на своей машине, посадив на заднее сидение. Но должен отдать должное, она не проронила ни слова, видимо чувствуя вину. Только сидела и поправляла свои кудри, потом переключилась на очки. Сейчас она проделывала то же самое, чем вызывала еще большее раздражение.
Элла смотрела неотрывно на нашу парочку и ждала объяснений.
— Вы мне можете объяснить, что произошло?
— Элла, во-первых, все пошло не по плану, а во-вторых…
— У нас есть фото жениха Красиной.
Круглова перебила меня и указала на фотоаппарат. Моя голова пошла кругом, а левый глаз начал дергаться. Какие фото жениха? Где она их взяла?
— Это уже интересней…
Воскликнула начальница и потянулась через весь стол за фотоаппаратом, но я перехватил ее руку и вырвал технику из ее цепких пальцев.
— Элла, прости… мы сейчас.
Я схватил Круглову за запястье и быстро потащил ее в свой кабинет, резко втолкнул в него этого горе-фотографа и со всего размаху захлопнул дверь.
— Ты…
Я подходил к ней, как хищник, настигший свою добычу, а она пятилась назад, пока не уперлась спиной в стеллаж с документами.
— Ты почему мне не сказала, что успела сфотографировать этого Константина? Ты ведь видела, в каком я был состоянии…
— Я не успела, ты так кричал на меня…
Тихонько произнесла Круглова и, сняв свои уродливые очки, пристально посмотрела на меня. А я только сейчас почему-то заметил, что у нее карие глаза с золотыми вкраплениями. Я выдохнул и, взяв себя в руки, отошел от нее. Я сел за свой стол и начал просматривать фотки в фотоаппарате. На первых кадрах была наша несравненная Илона, к моему удивлению, Круглова весьма неплохо ее запечатлела. А вот последние пару кадров и были нашей золотой добычей. На фото крупный мужчина среднего возраста сидел в глубоком кресле, в пол оборота развернутый к окну. Этого было достаточно, половина лица была хорошо видна, а это уже многое. Звук открывающейся двери отвлек меня от рассматривания снимков, и Элла впорхнула в кабинет.
— Вы куда убежали? Значит так, я хочу видеть снимки и знать, что у вас пошло не так.
Я машинально встал, уступая свое место начальнице, которая тут же уселась и схватила, как коршун фотоаппарат Кругловой. Теперь Элла, нахмурив лоб, внимательно рассматривала жениха Красиной.
— Ну, и … что вы узнали о нем?
— Только имя, зовут его Константин.
Сказал я и уставился на Круглову, которая стояла не дыша, перебирая в руках свои очки.
— А что у вас пошло не по плану?
Вдруг спросила Элла, а я забыл уже, что обмолвился о нашей неудаче.
— Элла Викторовна, это я виновата.
Вдруг в наш разговор вклинилась Круглова, чем меня сильно удивила. Я присел на стул и стал слушать, что же она будет говорить.
— Понимаете, я ненароком подслушала, видимо, важный телефонный разговор Красиной и задала ей уточняющий вопрос, чем вызвала шквал эмоций. И этим я ее очень разозлила, а она сорвалась на Руслане.
— А потом я спросил о ее избраннике…
В кабинете повисла пауза.
— Только не говорите, что вас выставили?
Начальница вопросительно смотрела на меня, на Круглову она даже не обращала внимание.
— Элла, ты права. Давно со мной такого не было, я не привык оправдываться, но я на эту ситуацию никак не мог повлиять.
Сказал я нервно, вставая со стула и развязывая галстук, который душил меня все это время.
— Фирсов, не кипятись… Ведь кому, как не тебе знать, что в скандалах рождаются сенсации. А мы давненько не баловали своих читателей сенсациями… продолжайте дальше работать с этим материалом.
Сказала она успокаивающе и встала с моего рабочего кресла. Через мгновение мы с Кругловой остались одни.
— А ты почему до сих пор тут?
Сказал я ей, и она без слов выскочила из кабинета, а я остался приводить свои мысли и нервы в порядок. Что это было? Неужели рыжее чудо пыталось взять на себя всю вину? Или мне показалось? А если, хорошо покопаться в памяти, когда и кто, в последний время, за меня заступался? Наверное, никогда. То, что я имею, это только мой многолетний труд и упорство, мои бессонные ночи. Я с детства привык к тому, что могу надеяться только на себя. Всю жизнь я один, как одинокий волк. Я никому не доверяю в этом мире. Слишком жестко и больно меня била судьба, зато эти уроки жизни закалили мой характер.
Воспоминания нахлынули с каким-то щемящим чувством. Меня воспитывала, в основном, улица. Мать пила, а отец так ни разу и не объявился, я даже не уверен, знает ли он вообще о моем существовании. Так я и рос, как подзаборная трава, и в лет десять понял, что если не буду прогрызать себе дорогу в жизни самостоятельно, так и останусь никчемной частью улицы. И в свои тридцать пять лет, я до сих пор прогрызаю себе этот путь.
Вика.
Я ехала домой с тяжелым сердцем. Почему я не сказала Фирсову изначально? Ведь видела, как он метался, словно загнанный зверь, не думала, что можно быть до такой степени преданным работе. А когда он в кабинете надвигался на меня, мне даже стало жалко его. Моя жалость к окружающим меня когда-нибудь добьет. Мать с сестрой мне тоже было жалко, а сейчас что имеем? Выставляют из квартиры и говорят, так будет лучше. Сейчас главное собрать вещи, которых не так много и без скандалов уехать.
Дома как всегда слышались голоса, а при моем появлении, все замолчали. Я без слов прошла к себе в комнату, точнее в ту комнату, где раньше жила. На диване я обнаружила спящего Валерку, который от шума немного скривился и еще больше натянул на себя плед, кстати, этот плед я покупала себе в подарок на восьмое марта.
— Что ты себе позволяешь? Почему врываешься в нашу спальню?
Я повернулась на шум, сестра говорила шепотом, чтобы не разбудить своего ненаглядного.
— Вашу спальню? Она уже вашей стала, с каких пор?
Тут уже в дверном проеме, показалась мать в пестром халате с моим племянником на руках.
— Вика, ты что вздумала? Вышла быстро, пусть Валера поспит… Пойди лучше поесть приготовь, в холодильнике шаром покати.
— Сейчас выйду, вещи соберу и выйду.
Сказала я спокойным тоном, а их лица перекосило от неожиданности.
— Какие вещи?
Спросила мать, якобы не помня, что еще вчера выгоняла меня из дома. Я молча достала сумку и стала утрамбовывать свои вещи под пристальным взглядом семейства. От шума проснулся ненаглядный зять.
— Что тут происходит?
Сказал он недовольным тоном и покосился на меня.
— Вика вещи собирает. Наверное, на улицу пойдет ночевать.
Сказала сестра, и они засмеялись в три голоса. Меня от обиды начала бить нервная дрожь, а глаза защипало от слез. Первая сумка была готова, оставалось упаковать некоторые вещи в несколько пакетов. Я направилась в ванную забрать свои принадлежности, но как только вышла, мать перегородила мне дорогу.
— Не знаю, куда ты намылилась, но насколько я помню, у тебя завтра зарплата и будь любезна привезти нам часть денег, ты ведь не можешь оставить родную мать без средств.
Я опешила от такого заявления и не сразу сообразила, что ответить.
— А то, что ты меня оставила без крыши над головой? Это как, мама?
— Это совсем другое.
Сказала она и поджала губы.
— Теперь по поводу своего финансирования обращайся к любимой дочери и своему зятю.
— Как ты смеешь?
— Мама, ну я ведь тебе говорила, что она неблагодарная, вон даже ребенка оставляет без денег.
В разговор влезла сестра и выхватила у матери малыша. Я смотрела на весь этот цирк и не верила всему происходящему.
