Я уже совсем редко вспоминаю ту куколку с шоколадными глазищами. Первое время еще искал. По всем соцсетям, любым упоминаниям. Ничего.
В классе закидываю рюкзак под парту. Милена переговаривается с девочками — у этих всегда есть новости. Говорят, у нас новая англичанка, молодая. Посмотрим, на сколько ее хватит, у нас работать — надо иметь неслабую нервную систему.
Открывается дверь, вместе с преподом входит наш куратор. Позади них маячит незнакомый чел. Новенького привели, что ли?
Новенький входит в класс. Стоп, это девушка? Шмотки отстой, значит, аут. Куратор ставит ее перед собой, и я неосознанно выпрямляюсь. А потом замираю, шокированный.
Очки. На ней большие очки, а за ними знакомые шоколадные глаза, хоть их и уродуют линзы. Поправляет оправу своими тонкими пальцами, обводит взглядом класс. И мы встречаемся взглядами.
Глава 6
Маша
Куратор говорит, а одноклассники продолжают меня рассматривать. Кто украдкой, кто в открытую. В затылок будто вбиваются раскаленные гвозди — Топольский, я это чувствую. Как я не умерла от его взгляда?
Ненавижу быть в центре внимания, ненавижу, когда все смотрят. Особенно когда свысока.
Пытаюсь сосредоточиться на том, что говорит куратор, и не могу. Мой мозг занят, он прокручивает в голове все возможные варианты разговора с Никитой.
Надо подготовиться.
«Привет. Ты куда пропала?» — «А разве я тебе что-то обещала?»
«Почему ты сменила номер телефона? — Не захотела, чтобы ты звонил».
«Тебя нет ни в одной соцсети. — Там зависают бездельники и ущербные люди».
И так до конца урока. Еле досиживаю до перемены. Поднимаюсь из-за стола, достаю рюкзак, сама бросаю быстрый взгляд в сторону.
Топольский продолжает сидеть, к нему наклоняется Милена. Она что-то говорит Никите на ухо, он удивленно вскидывает брови, а потом вдруг переводит взгляд на меня.
Меня бросает в жар, отворачиваюсь и прячу рюкзак. Надо было не упираться и надеть ту красивую юбку, о которой говорила мама…
Так, стоп, это что же, я хочу понравиться Топольскому? Нет, такого не может быть.
Никита встает, кивает Милене на дверь и идет по проходу мимо. У меня от напряжения, кажется, сейчас полетят предохранители.
Подходит, я выпрямляюсь и вскидываю голову. Роюсь в голове в поисках подходящих фраз. Ожидаю всего, что угодно, а он молча проходит мимо. Не глядя.
Как так? В последний момент удерживаюсь, чтобы не смотреть ему вслед.
— Аль, где туалет, покажешь?
— Идем, конечно. Только давай быстрее, эта перемена короткая, на следующей идем в кафетерий.
Выходим и быстро идем по коридору.
— Кафетерий? Не столовка?
— Ты что! Это же элита! Куда им по столовкам! — фыркает Алька. — Они все в печали, что не ресторан. Я своими ушами слышала, как один упакованный фазер возмущался, что его дитятко питается только в ресторане.
Доходим до конца коридора, и я слышу смешок. Поворачиваю голову и даже останавливаюсь от неожиданности. У дальнего окна стоит Никита, на подоконнике сидит Милена. Он стоит так близко к ней, что ей приходится развести ноги.
Милена обнимает его за шею, и я вспыхиваю как факел. Никита оборачивается, и я спешу юркнуть за белоснежную дверь. Зато туалеты здесь чистые, этого у лицея не отнять…
— Лижутся! — недовольно бурчит Алька. — И плевать, видит их кто-то или нет.
— Они встречаются? — старательно делаю вид, что мне тоже плевать. Хотя в груди как будто положили камень. Здоровый такой булыжник.
— А разве не видно? Причем по полной программе.
— Это как?
— Как, как… По-взрослому! — Алька зло выплескивает, и меня озаряет.
— Он тебе нравится?
Алина смотрит как на ненормальную.
— А кому такой не понравится? Одни глаза чего стоят. И задница накачанная, просто отпад! Да ты будто сама не видела, — хмыкает язвительно.
— Я не рассмотрела, — бормочу, отворачиваясь, и сую руки под струю воды.
Алька на миг зависает, чтобы сообразить, а потом хлопает себя по лбу.
— Слушай, прости, я такая бестактная… Вообще не подумала, что плохо видишь.
Жаль, что я не могла сказать моей новой подруге правду. Что я его не только рассмотрела. Я с ним еще и целовалась.
А ведь Топольский тогда наверняка уже встречался с Миленой.
— Они давно встречаются?
— Не знаю, на каникулах начали, весной у Милки какой-то папик был.
— Так она Мила?
— Ага, только упаси Бог тебе ее так называть. Со свету сживет!
— И как Топольский с ней такой встречается? — вырывается непроизвольно, хоть рот руками закрывай.
— А что ему, — пожимает плечами Алька. — Милка сама от него девок отгоняет, да и красивая она. С ней какой-то модельный дом хочет договор заключить, забыла какой.
— Она модель?
— С пятнадцати лет. Но у нее отец строгий, строит ее не по-детски, так что ехать и работать за границу она не может.
Когда выходим из туалета, Никиты с Миленой в коридоре уже нет. Возвращаемся обратно в класс вместе со звонком, Никита сидит на своем месте, тупит в телефон.
Поднимает голову, и, когда видит меня, в глазах что-то мелькает неопределенное. Сажусь за свою парту и медленно прихожу в себя.
Я заготовила не меньше десяти разных сценариев развития событий. Сочиняла достойные ответы, даже возле зеркала иногда тренировалась. А, оказалось, ничего не нужно.
Никиту Топольского я не интересую, у него нет проблем с девушками.
И вместо того, чтобы обрадоваться, я понимаю, что ни капельки не рада.
Глава 6.1
Весь следующий урок сижу, будто подо мной раскаленная сковородка. Чувствую, что Никита не сводит с глаз с моего затылка, и мысленно подгоняю время. А оно, как назло, тянется липкой тянучкой.
Наконец перемена. Спешу выйти из класса первой, и мы с Алькой идем в кафетерий. С интересом осматриваюсь по сторонам.
И правда, на школьную столовку мало похоже. Отдельные столики на четыре человека расставлены по достаточно просторному залу. На столиках скатерти, на стульях чехлы. Шторы подобраны подхватами. Мило и довольно уютно.
Выглядит как вполне приличное кафе, по крайней мере, мы с мамой, когда отмечали ее прием на работу, ходили именно в такое. И там было недешево.
— Вон туда пойдем, — тянет меня Алина к столику под стенкой.
— Давай сядем возле окна, — предлагаю, — там красивый вид на клумбу.
— Это не наш стол, — мотает она головой.
— А разве столы как-то закреплены? — недоумеваю. — Тут рассаживают по списку?
Наверное да, потому что классы обедают раздельно. На первой перемене восьмиклассники, они едят первыми как самые младшие. А мы, одиннадцатиклассники, последние. Но Алька лишь хмыкает.
— Сама догадайся.
Идем к раздаточной стойке. Там тоже не как в столовке, можно выбрать. Два мясных блюда, два гарнира, салаты и выпечка. Даже кофемашина есть!
С подносами садимся за тот дальний столик, на который показывала Аля, к нам подсаживаются Макс с Севой, и я догадываюсь.
— В нашем полку прибыло, — говорит Севка и улыбается. Губы тянутся в ответной улыбке.
— Давай знакомиться, дочка англичанки, — Макс поднимает бумажный стакан с кофе. — Я Максим, он — Сева.
— Очень приятно, — мне и правда приятно. Есть же в этом зоопарке нормальные люди.
Открывается дверь, и сердце мячиком подпрыгивает вверх.
В кафе входят Никита с Миленой, его рука у нее на талии. Так и идут, обнявшись. Конечно, я сама хотела уехать, но… В глубине души понимаю: я надеялась, что он тоскует, ищет. А ему, оказывается, все равно.
Почему так тяжело? Почему невыносимо видеть его с этой безупречной красоткой? Парочка проходит мимо меня и садится за столик у окна, из которого видна цветочная клумба.
Кровь отливает от головы и где-то в солнечном сплетении застывает ледяной комок. Все правильно, все так и должно быть. Это нормально, что они вместе — Никита и Милена идеально подходят друг другу.
