— Почему ты мне её показываешь? — спросила, кивая на бутылку.
— Мы питаемся доставкой, потому что твоя мать увлекается распитием вина со своими подружками.
— Сильно увлекается?
— Не сказал бы, что у неё алкоголизм, но достаточно для того, чтобы я был зол, — в подтверждение своих слов отец недовольно хмурил густые брови.
— Ты говорил с ней об этом?
— Она меня не слышит. Только ругаемся по итогу. Не могла бы ты поговорить с ней?
— Я попробую…
Я попробовала на следующий день, но не знаю насколько это сработало. Мать во время нашего телефонного разговора была абсолютна трезва и вела себя, как обычная здоровая женщина. Она ужаснулась тому, что я и отец думаем о ней плохо, и обещала впредь быть осторожней при общении со своими подругами.
Однако, то и дело до меня доносится информация, что подружки никуда не делись и никуда не денутся, так как только общение с ними помогает пережить потерю младшей дочери.
Видеть такой настрой тягостно; в родительском доме висит в самом воздухе что-то мрачное, густое. Так я и перестала к ним ездить, созваниваясь теперь лишь по телефону.
Автобус качнуло, когда мы встаём на нужной мне остановке, отвлекая меня от мрачных мыслей. Пора вливаться в студенческий поток и переключиться мыслями на учёбу.
В аудитории практически никого. Только Алина Иванова, сидящая в телефоне, да спящий на аудиторном столе Стёпа. Вынимаю заранее тетрадь с ручкой и кладу на стол, чтобы «застолбить» себе место у окна.
Времени до звонка ещё достаточно, и я решаю, не дожидаясь большой перемены, сразу сходить в библиотеку. Набрасываю на спину неизменно тяжёлый рюкзак и выхожу из аудитории.
Всё, как обычно: обмениваю одни книги на другие, возвращаюсь в аудиторию, выслушиваю от уже пришедшей Мартыновой замечание о прекрасной погоде.
— Да, солнечные дни настали, — киваю Маше, рассеянно глядя в окно.
— В библиотеку на большой перемене пойдёшь?
— Я уже сходила.
— Ри, слушай… — Мартынова тихо касается пальцем моего локтя, чтобы привлечь к себе внимание. — Чтение действительно помогает тебе?
— Что? — поворачиваюсь я к ней, в недоумении приподняв брови.
— Ты уходишь от реальности с помощью чтения? Ты ведь никогда особо не любила книги… — Машка явно чувствует себя неуверенно, впервые поднимая эту тему.
— Ох, ты об этом… — на секунду задумываюсь над ответом. — Да, ты права.
Я киваю, словно подруга попала в самое яблочко. Потому что так проще. Зачем тратить свои силы на объяснения и терпеть последующую жалость в свою сторону, если люди сами могут всё додумать, а мне останется лишь согласно покивать головой.
Пусть думают, что я горюю о сестре. Ни к чему им знать, что последние слова, что я слышала от Ани, были о ненависти ко мне… И горечь моя смена с отчаянием.
К концу учебного дня я вдруг понимаю, что всё это время меня сегодня не беспокоил Угольников. Это ощущение внезапной пустоты неприятно удивило меня. Оказывается, за неделю можно привыкнуть к приставанием новенького настолько, что сегодняшнее его игнорирование смогло неприятно царапнуть меня.
Я даже… расстроилась? Что за чёрт!
Только долго грустить мне не пришлось: уже вечером мне пришли сообщения в «Вконтакте» от Артёма, не смотря на то, что я проигнорировала его субботний вопрос о том, читаю ли я эротику.
— Слушай, тут такая история со мной приключилась! Не знаю, что на меня нашло, но так вышло, что в твоей тетради мои деньги, которые мне сейчас срочно нужны! Сообщи свой адрес, и я подъеду за ними. Ты же вернёшь?
Мне требуется какое-то время, чтобы понять вообще смысл того, что парень мне написал.
— Ты вышел на новый уровень дибилизма? — пишу в ответ.
— Я серьёзно. Проверь тетрадь.
Только одну тетрадь я оставляла сегодня без присмотра, когда уходила утром в библиотеку. Внутри я и в самом деле обнаруживаю красную бумажку в пять тысяч рублей. Меня охватывает злость на идиота, и я уже принимаюсь печатать гневное сообщение, когда от Угольникова приходит:
— Если сил не хватит, то компенсирую плодами своей сублимации, — а далее подмигивающий смайл, что злит меня ещё больше.
— Тебе за твою клоунаду ещё и платит кто-то?
— На самом деле да.
— Артём, какого чёрта?
— Скорее беса. Бес попутал.
— Мозги у тебя попутались!
— Так на какой адрес мне подъехать?
— Обойдёшься без денег и адреса. Завтра в вузе верну.
— Но мне срочно нужны!
— Сам виноват, что они у меня оказались.
— Подкатил, блин…
— Подкаты твои мерзкие, Артём. Реально рассчитывал, что в ответ на оскорбление я тебе в объятия кинусь? Я, конечно, сразу поняла, что умом особо не отличаешься, но чтобы настолько? Ты мог бы быть отличным парнем, но зачем, если можно выехать за счёт смазливой мордашки, да? Чем больше ты пристаёшь ко мне, тем больше противен. И помни мои слова про виляющую хвостом собачку, а то ты, кажется, забыл, как выглядишь.
Отправляю гневное сообщение и выхожу из переписки.
И это я расстраивалась сегодняшней тишине с его стороны? Да я только рада буду, если всё оставшееся время учёбы в этом вузе, Угольников продолжит меня игнорировать! Прилипчивая наглая пиявка без малейших признаков какой-либо адекватности. Ничем не лучше Стёпы, Ермолина и прочих ему подобных пустоголовых парней. Жаль, что за внешней красотой, так часто скрывается глупость на грани откровенного хамства.
Глава 10
Ладно, вынужден признать: я переборщил. Если для субботнего сообщения у меня хотя бы было оправдание в виде опьянения и последующего моего аварийного состояния, то вчера ничего не способствовало моему неудачному приколу с пятитысячной купюрой. Это тот случай, когда после собственной шутки, мне не очень то и хочется смеяться.
Чувствую себя теперь дураком. А кому такое приятно? Точно не мне. Обычно девчонки охотно поддерживают общение со мной, им приятно моё внимание. А тут, как об стену горох. Надоедливый такой горох. Не могу сказать, что мненравится такая роль.
Решено: я просто извинюсь перед Крыловой и оставлю её в покое. Очевидно, ничего тут не светит и ловить нечего, как бы мне не хотелось обратного. Пора завязывать с этим баловством — уже сам себе противен, честное слово. Даже объяснить толком не смогу, что на меня нашло. А после очередного сравнения Одарией меня с собачкой и вовсе расхотелось продолжать в том же духе. Реально: чего это я? Как дурак, в самом деле. Сначала думал, она тихоня и просто стесняется, а теперь понимаю, что я необоснованно пристаю к человеку. Какая мне разница что за книги она читает и насколько общительна? Не моё дело и всё тут.
Уже и одногруппники спрашивать начали. То Даня поинтересуется, то Алина. То и дело ловить начал на себе скептичные взгляды, как бы говорящие мне: «Даже не пытайся, парень». Уж им-то лучше знать, чем мне. Ведь все эти люди уже третий год учатся бок о бок с Одарией, а я вижу её лишь одну неделю. Одна неделя, а столько эмоций! И любопытно мне, и весело, и влечёт меня, манит коснуться недотроги, чтобы увидеть совсем другое выражение на всегда хмуром лице.
И с кем бы не пытался поговорить, выведать информацию о девушке, все, как один, советовали отстать от Крыловой. Все, кроме одной. Ведь именно вчерашний разговор с Ивановой меня подтолкнул на сомнительное действие.
Я столкнулся с Алиной во дворе учебного корпуса, когда мы оба шли на первую пару. Она окинула меня заинтересованным хитрым взглядом, и я уже было подумал, что далее последует игривый флирт. Не сказать, что я зазнавшийся нарцисс, но лицом я вышел неплох, как говорят некоторые. Однако, Иванова лишь поздоровалась, а после задала неожиданный для меня вопрос:
— Вижу, ты к Крыловой подступиться пытаешься?
Её светлые волосы легко развивались на ветру, и я наблюдал за тонкими прядями, пока обдумывал ответ. Первым порывом было сказать что-то вроде: «Ну, да». Но не совсем же я идиот, чтобы прямо так откровенно и отвечать.
