вопрос с Гафаровым, и каждый из нас вернется в свою скучную, серую и унылую жизнь.
— В машину пошли, — выдавил я сквозь сжатые зубы.
Потому что губы эти поцеловать хотелось так, что челюсти сводило.
— Ты выпил, — робко пробормотала Маша.
— Не пил, — отрезал я, хватая ее за локоть, — пошли. Или жаждешь вернуться?
Она дернулась и пошла за мной к парковке.
Я достал из кармана ключи от машины, щелкнул брелоком сигнализации и сам открыл Маше пассажирскую дверь, потому что замок клинило с той стороны, а мне было лень чинить.
Она нервно села на сидение и прижала ладони к губам, согревая. Я быстро обошел машину, завел мотор и включил печку, ожидая, когда мотор прогреется.
И косился на Машу, которая выглядела потерянной.
— Какого хера ты в этот клуб поперлась? — не выдержал я.
Она опустила плечи и отвернулась к окну. В молчанку играть будем?..
— Меня не спрашивали, хочу я или нет, — тихо, но с достоинством ответила она.
Могла бы и баллончик свой достать! Я отлично помнил, как после него слезились и горели глаза. На пару часов я почти ослеп. Думал, ожог слизистой она мне обеспечила, но потом отпустило.
Я молча выдохнул, выжал сцепление, и тачка сорвалась с места. Маша обняла себя руками, но, кажется, начала согреваться. Или перестала бояться?
— Чего он от меня хочет? — не выдержала она. — Почему именно я?
— Ему без разницы, — хмыкнул я.
— Да он же пацан, почти ребенок, почему он так себя ведет? — всплеснула она руками, выводя меня из себя.
Пацан? Ребенок? Я для нее тоже ребенок, ничего не изменилось? А Маша у нас взрослая, блядь! Двадцать шесть ей исполнилось ровно три месяца назад. Взрослая, мля…
— Этот ребенок чуть не поимел тебя в клубе, — зарычал я, теряя терпение.
— Он же… И ты… С Милой моей в одной школе учились…
«А до этого с тобой, только ты не помнишь!»
— Замолчи, — попросил я и сморщился.
Бесило это напоминание о разнице в возрасте. Из себя выводило, и я ничего не мог с собой сделать.
— Что теперь будет с тобой? — через несколько минут подала голос Маша.
— В смысле? — не понял я, выныривая из своих воспоминаний.
— Тимур.
— Ничего не будет. Подойдет к тебе еще раз — наберешь меня. Номер запиши.
— Тебе это зачем? — подозрительно уточнила она. — Если ты таким способом Милу хочешь…
— Маша, блядь! Просто запиши мой номер! — я саданул ладонью по рулю и быстро развернулся к ней.
Милу я хочу, да! Хочу отправить подальше, чтобы не маячила больше перед глазами.
Она испуганно округлила глаза и дрожащими руками достала из кармана мобильный.
— Диктуй, — попросила тихо.
Я быстро продиктовал номер и приказал:
— Дозвон сделай, я с левых номеров не отвечаю.
Спустя несколько мгновений мой телефон ожил. Теперь у меня есть ее номер, только что мне с ним делать?
Приподнялся и достал из кармана пачку сигарет. В ее присутствии курить хотелось так, что уши в трубочку сворачивались — вместе с внутренностями.
Ни хера ж не изменилась с того времени. Ни внешне, ни повадками. Тот же голос обволакивающий. Тот же взгляд с поволокой из-под пушистых ресниц. Тот же румянец на щеках, запах… И так же губы кусала, когда задумывалась.
Душу бы продал, чтобы эти губы на вкус попробовать…
— Ты поняла? — надавил я. — Если Гафаров появится — звонишь мне. Ему можешь сказать, что ты со мной теперь.
— Странная у вас дружба, — не выдержала Маша.
— Нет дружбы. Есть стая отбросов, которая собралась вместе, чтобы выжить, — криво усмехнулся я.
Достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
Она снова отвернулась к окну, а я жалел, что живет она так близко. Потому что выбрал самую длинную дорогу, но мы все равно уже приехали.
Притормозил у ее подъезда и затушил докуренную до фильтра сигарету о пепельницу.
— Спасибо, — Маша повернулась ко мне, — за то, что помог.
— Пожалуйста, — равнодушно пожал я плечами, — беги.
Беги, Маша, быстрее беги. Потому что моя нога сама собой на педаль газа легла. Еще минуту посидишь — и домой ты сегодня не придешь.
Чтобы отвлечься, достал новую сигарету. Просто чтобы занять чем-то руки…
— Покататься хочешь? — заметив ее заминку, приподнял я бровь.
— Нет. Пока.
Она как-то странно на меня посмотрела и быстро вышла из машины.
Я смотрел ей вслед, пока хрупкая фигурка не скрылась за подъездной дверью. Смял сигарету в пальцах, выкинул в окно и вжал газ в пол…
Маша
Я поднималась по ступеням, игнорируя мерзкую пульсацию в висках. Руки все еще дрожали, а сердце колотилось в груди как ненормальное.
Для меня оказалось неожиданностью, что Марат мне помог, но без его вмешательства мне пришлось бы очень туго. Зачем? Какую цель преследовал? И что теперь будет с ним?
Мне не верилось, что Тимур так просто все оставит. Не такая слава о нем ходила в нашем районе. Хотя поговаривали, что у Гафарова очень богатый и влиятельный отец, только вот непонятно, почему он живет здесь… И чувствует себя хозяином положения.
Я не знала его еще две недели назад. Много слышала о Гафарове и компании от Милы и других знакомых, но, наверное, судьба отводила от встречи с ним.
Вот только в один из дней что-то пошло не так.
Он встретил меня две недели назад на дне рождения моей подруги Киры, которое мы отмечали в кафе. Пришел туда с еще одним парнем, имени которого я не запомнила. Пытался пригласить на танец, но я отказала. А когда собралась домой — поймал меня у гардероба. В тот вечер я выпила несколько бокалов шампанского, которое и сыграло со мной злую шутку. Потому что на предложение Тимура поехать к нему домой, чтобы «приятно провести время», просто его послала. Без обиняков, на три буквы.
О чем пожалела уже тысячу раз! Нужно было как-то корректно объяснить, попытаться поговорить, сделать что-то такое, отчего бы он сам потерял ко мне интерес.
Уже после банкета Кира мне рассказала, кого я умудрилась зацепить, но было уже слишком поздно.
Голова болела почти невыносимо, настолько, что становилось сложно дышать, и я с трудом передвигала ноги, поднимаясь по ступенькам. Не выдержала и стекла по стене, держась за голову и ожидая, когда боль станет терпимой.
— Маша, как ты? — голос Вадима я слышала как сквозь вату. — Пошли.
Он помог мне подняться, обхватил за талию и довел до дома.
— В окно увидел, как тебя на машине привезли, в подъезд зашла, а до дома так и не дошла. Решил проверить, а ты на полу сидишь, — по дороге объяснял свое появление зять.
Завел меня в квартиру, запер дверь и усадил на обувницу.
— Сама раздеться
