Отбрасывая ремень в сторону, я встаю с кровати и направляюсь в ванную. Я включаю воду достаточно горячую, чтобы обжечься, мое дыхание с шипением вырывается сквозь зубы, когда я вхожу в нее и чувствую, как горячая вода обжигает свежие рубцы на моих плечах, спине и бедрах. Это всегда было моей обычной практикой, чтобы прочистить мозги, но сегодня вечером это работает не так хорошо, как я привык. Даже несмотря на боль, я продолжаю думать о ней, о том, как она близка, как легко было бы пойти к ней.
Самое сложное в том, что я не уверен, что она бы мне отказала.
Я стою под водой, пока моя кожа не краснеет, и я чувствую головокружение от жары, мои волосы мокро прилипли к черепу. Когда вода, наконец, начинает остывать, я выключаю ее, грубо вытираюсь полотенцем и заставляю рубцы снова саднить, прежде чем вернуться в спальню, чтобы снять верхнюю простыню с кровати. Когда я комкаю ее и бросаю в корзину, на прикроватной тумбочке звонит мой телефон. Раздраженно хватаюсь за него, видя, как на экране появляется имя Левина.
Блядь.
Он бы не написал мне так рано без причины. Я провожу пальцем вверх по экрану, открывая его сообщение, короткое и по существу, как обычно у Левина.
Встретимся у меня в офисе. Я буду там в шесть. Нам нужно поговорить.
***
Возвращаться в постель не было смысла. Из-за продолжающейся боли от рубцов и загадочного сообщения Левина я не стал утруждаться. Вместо этого я надел черные джинсы и черную футболку вместо своих обычных брюк-чинос или слаксов на пуговицах и направился к своей машине.
Небо начинает сереть, когда я выезжаю на шоссе, в машине тихо, если не считать шума ветра, проносящегося снаружи. Мои мысли возвращаются к тому, о чем в данный момент я могу думать только как о доме, к мысли, что Саша, скорее всего, уже встает, одевается, чтобы помочь Катерине с детьми. Мне требуется вся сила самообладания, которой я обладаю, чтобы выбросить из головы мысль о том, как она снимает одежду, в которой спала, представляя, как выглядело бы ее стройное обнаженное тело, когда она копалась бы в своей одежде выбирая что надеть.
Я стискиваю зубы, сильнее сжимая руль. Это выходит из-под контроля. Мне становится стыдно за себя каждый раз, когда я думаю о ней так непристойно, но, кажется, я не могу остановиться. Я знаю, что сказали бы Левин, Лука, Виктор, любой из мужчин, которых я знаю сейчас в своей жизни, если бы я рассказала им, не то, чтобы я когда-либо обсуждал что-то настолько личное, за исключением тех случаев, когда они дразнили меня за то, что я игнорирую заинтересованных женщин, когда мы гуляем. Просто иди и подцепи женщину. Любую женщину. Даже нескольких из них. Выбрось всю чушь из головы, постоянно дразнят они. Но из всех решений это абсолютно исключено. После стольких лет я не собираюсь заводить роман на одну ночь в свой первый раз. И я в равной степени полон решимости вообще не нарушать свою клятву, после того как так долго ее соблюдал.
Я нахожу Левина там, где он сказал, что будет, в его кабинете на первом этаже кондоминиума, где размещены новые подопечные Виктора. Двенадцать из них, если быть точным, в этой первой группе, отправлены к печально известному Левину Волкову для обучения в качестве убийц, шпионов и телохранителей. Я полагал, что пяти или около того хватит. Оценка Левина была ближе к трем, в итоге двенадцать.
— Макс. — Он поднимает взгляд от своего стола, отодвигая стопку бумаг в сторону. — Нам нужно поговорить.
— Так ты и сказал. — Я сажусь, потирая рукой затылок. Лицо Левина серьезнее, чем обычно, и я чувствую, как напряжение пробегает по моей спине. — Виктор просил тебя поговорить со мной?
— Виктор еще не знает. — Левин опирается локтями на стол, его губы поджимаются. — В последнее время у него много забот. Я подумал, что сначала должен обсудить это с тобой. В любом случае, это новая информация. Бет связалась со мной вчера, еще до того, как я узнал, что ты вернулся в город.
— Бет? — Я приподнимаю бровь. Бет Ван — хакер, одна из лучших, базирующаяся где-то в Вашингтоне. Лиам был тем, кто познакомил ее с другими своими коллегами, и с тех пор она не раз делилась полезной информацией. Однако я не уверен, какое она может иметь отношение ко мне и моей ситуации.
Левин смотрит на меня, как будто оценивает мою реакцию на что-то.
— Она отслеживает несколько текущих проблем для нас, — спокойно говорит он. — Одна из них связана с твоими прошлыми делами.
— Ты имеешь в виду Анджело. — Хмурюсь я. — Это не новость, что его брат хочет моей смерти. Вот почему я нахожусь под защитой Виктора в первую очередь, чтобы семья Асти не охотилась за мной.
— Что ж, похоже, что этот брат в последнее время уделяет меньше внимания правилам защиты. — Левин хмурится. — Он спрашивал о тебе. Отслеживает твои передвижения. Похоже, он может прийти сюда. Бет нашла запись о том, как он покупал билет на самолет до Чикаго несколько дней назад. Возможно, у него там просто какой-то свой бизнес. Тем не менее, учитывая приближающуюся годовщину смерти его брата, выбор времени кажется немного неслучайным, тебе не кажется?
— Да, блядь, так и есть. — Я бросаю взгляд на скриншот, который Левин вывел на своем планшете, без сомнения, присланный Бет. — Я думаю, он чертовски устал ждать, пока доброжелательность Виктора иссякнет.
— Чего, конечно, не произойдет. — Левин бросает на меня взгляд. — Если только твое присутствие не начнет подвергать опасности его семью, в этот момент он вполне может решить, что привилегия держать тебя на поверхности должна быть передана кому-то другому… или вообще отнята. — Он выключает планшет, экран становится черным. — Виктор хочет помочь тебе. Мы оба это знаем. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, особенно после России, что Виктор не потерпит, чтобы какая-либо опасность снова приблизилась к его жене или детям.
— Вот почему ты ему еще не сказал. — Я прикрываю рот рукой, размышляя. — Если брат Анджело начнет посягать на границы Виктора, то это будет проблемой Братвы. Он не пройдет мимо солдат Виктора, если им прикажут сделать его врагом номер один.
— Если Виктор готов рискнуть этим. — Левин приподнимает бровь. — Он не в курсе, что у тебя есть мощные рычаги воздействия, которые ты не используешь, Макс, и ты полагаешься на его добрую волю, в то же время растрачивая часть своей собственной.
— Мы уже говорили об этом. — Моя челюсть сжимается, раздражение быстро нарастает. Левин мой друг, но, насколько я понимаю, он близок к тому, чтобы перейти черту. — Виктор прекрасно понимает, почему я не пошел по этому пути.
— Возможно, он не будет так благоразумен, если это приведет к опасности у его порога.
— Он знал о риске, когда предлагал мне защиту. — Я стискиваю зубы, пытаясь заставить себя сохранять спокойствие. Обычно я лучше разбираюсь в своих эмоциях, чем сейчас, но сон и последовавшее за ним утро выбили меня из колеи. Я не был готов справиться с этим.
Левин качает головой, глубоко выдыхая.
— Это глупость, Макс, и ты это знаешь, — тихо говорит он. — Как мужчина мужчине, как друг другу, я говорю тебе это. У тебя есть наследство, на которое ты отказываешься претендовать, имя, которое ты отказываешься использовать. Это имя, которое когда-то имело такой же вес, как Андреев, Росси или Макгрегор. Ты мог бы занять свое место среди них, вместо того чтобы выпрашивать у них крохи защиты, выполняя поручения Виктора, чтобы он был счастлив. И все же ты цепляешься за клятвы, которые больше не имеют значения.
— Они важны для меня. — Слова выходят резкими, скрежещущими сквозь зубы. — Это все, что у меня осталось.
— От твоей прошлой жизни. — Левин пожимает плечами, его голубые глаза пристально смотрят на меня. — Вместо этого у тебя мог бы быть целый новый мир, Макс вместо того, чтобы цепляться за пыльные доктрины и наполовину нарушенные клятвы. Они быстро выбросили тебя, когда ты переступил черту. Когда ты встал на путь верности своей собственной крови, а не Богу, который тебя не знает и которому все равно.
