— Дело не в религии. — Я качаю головой. — Дело в том, чтобы сдержать свое слово. Месть за моего брата, это одно. Это было решение, которое я принял, и я не могу сказать без греха лжи, о котором сожалею. Но ради моей собственной жизни? Ради богатства, или власти, или…
— Или другого вида любви? — Пристальный взгляд Левина тяжело опускается на меня. — Ты обрек себя на жизнь, полную одиночества и опасностей, Макс, оглядываясь через плечо на каждом шагу, когда не на кого опереться, и снова… ради чего? — Он испускает долгий вздох. — Ты знаешь, какой я сейчас с женщинами, но когда-то я очень сильно любил кое-кого. Это изменило меня к лучшему.
Я пристально смотрю на него.
— И что с ней случилось?
Тишину, повисшую, между нами, можно было бы разрезать ножом. Левин отодвигает свой стул, вставая, и я понимаю, что разговор окончен.
— Тебе решать, хочешь ли ты поговорить об этом с Виктором или хочешь оставить это. Но я не собираюсь долго сидеть сложа руки. Я не хочу рисковать своим местом здесь и его доверием, даже ради тебя. — Его голубые глаза остро блестят, устремленные на меня. — Подумай об этом, Макс. Никто, кроме тебя, не придает такого большого значения данным тобой клятвам. Пришло время подумать о том, почему ты так крепко за них цепляешься и что, по твоему мнению, произойдет, если ты отпустишь их.
Уходя, я киплю от гнева, но его слова не выходят у меня из головы. Впервые я чувствую колебание, проблеск сомнения. Когда я все еще был частью священства, я бы воспринял это как знак того, что нужно еще глубже зарыться в землю, подтвердить свою приверженность и не поддаваться искушению дрогнуть. Но теперь, когда я достаточно отдалился от этого, чтобы эти проблески остались, я не могу не задавать себе те же вопросы. Что произойдет, если я отпущу это? Если я начну все сначала, без каких-либо атрибутов моей прежней жизни?
Что произойдет, если я откажусь от всего этого?
Перед моим мысленным взором мелькает лицо Саши, и я так же быстро отталкиваю его. Даже если бы я отказался от того, что осталось от моих клятв, даже если бы я решил забрать то, что принадлежит мне по праву, и стал жить другой жизнью, она все равно никогда не смогла бы стать ее частью. Саша заслуживает лучшего, чем я.
Что бы ни изменилось, я никогда не смогу быть таким человеком.
6
САША
Я сказала Катерине, что мне не нужна вечеринка по случаю дня рождения, или вообще что-то из ряда вон выходящее, на самом деле, но в типичной для Катерины манере она меня не послушала. А это значит, что я проснулась в свои обычные шесть утра только для того, чтобы спуститься вниз с волосами, собранными в пучок на макушке, в леггинсах и свободной футболке, готовая помочь ей с завтраком для детей только для того, чтобы найти на столе стопку булочек с корицей и свечой в центре, накрытый обеденный стол, кофе уже приготовлен, и все ждут меня.
— С днем рождения! — Катерина приветствовала меня, когда я вошла, Аника и Елена фальшиво пели рядом с ней, в то время как Виктор по-отечески улыбался со своего конца стола, держа одного из младенцев на коленях, пока Катерина баюкала другого. — Садись, Саша. Ты сегодня не работаешь.
Я начинаю открывать рот, чтобы возразить и настоять на том, что моя обычная повседневная жизнь на самом деле не является для меня работой, но Катерина бросает на меня взгляд, который говорит мне, что это будет пустой тратой времени. Катерину воспитывали для того, чтобы устраивать вечеринки, и мало что ей нравится больше.
— Обожаю Сашин день рождения, — объявляет Аника, протягивая руку за самой большой, покрытой глазурью булочкой с корицей из стопки, в то время как Катерина пронзает ее очередным взглядом.
— Сначала дай ей задуть свечу, — упрекает Катерина. — И она должна получить первую булочку.
— Все в порядке. — Я смеюсь, сидя рядом с Аникой, закрываю глаза и готовлюсь задуть свечу на свой день рождения.
— Загадай желание! — Кричит она рядом со мной, и мое сердце слегка замирает в груди, вспоминая прошлую ночь.
Что бы я пожелала? Лицо Макса мгновенно всплывает в моей голове, и я говорю себе не быть смешной. Желание на свече не заставит его захотеть меня, если он этого еще не сделал. Но эта мысль не покидает меня, когда я задуваю свечу и открываю глаза, чтобы увидеть смеющиеся лица Аники и Елены, с нетерпением ожидающих свои булочки с корицей, в то время как Катерина садится напротив меня рядом с Еленой и начинает их раскладывать.
— Сегодня вечером у нас вечеринка, — твердо говорит Катерина. — Я знаю, ты сказала, что не хочешь ее, но твой день рождения нужно отпраздновать. Рэйчел собирается прийти и присмотреть за девочками, чтобы ты могла насладиться своим днем, Саша.
Рейчел — дочь еще одного сотрудника, повара Андреевых Ханны. Она присматривает за детьми, когда я не в состоянии, если у меня выходной или если мы с Катериной в Бостоне по делам фонда Сирши. Ее тетя Патрис — домработница, нанятая после того, как прежняя домработница Ольга была убита в России. Аника и Елена были близки с Ольгой, как бабушка или старшая тетя. Катерина и Виктор изо всех сил старались продвигать по службе сотрудников, которых девочки уже знали вместо того, чтобы приводить в дом незнакомых людей.
Обе девочки оказались на удивление стойкими после тех ужасающих событий, но это не меняет того факта, что Катерина и Виктор оба делали все возможное, чтобы вернуть хоть какую-то нормальность в свою жизнь. Это и детский психолог, которого они обе посещают два раза в неделю в школе, проделали долгий путь к тому, чтобы убедиться, что у них нет длительной травмы от случившегося, не то, чтобы ее можно было полностью стереть. Елена поправилась лучше, несмотря на свою природную нервозность, поскольку была слишком мала, чтобы понимать многое из происходящего. Аника же, получила огнестрельное ранение, которое все еще заживает, и она поняла кое-что из того, что Алексей запланировал для всех нас, помимо простого страха быть похищенной и увидеть, как пострадают ее отец и мать. Она счастливее всего, когда она с Катериной или со мной, и это отчасти объясняет, почему я всегда так не решаюсь оставлять ее или ее сестру в чьих-либо руках. Но я знаю, что время от времени мне приходится брать выходной. И я полагаю, что мой день рождения — такая же веская причина, как и любая другая.
После завтрака Катерина выгоняет меня из кухни и гостиной. Я слышу, как она внизу здоровается с Рейчел, когда поднимаюсь в свою комнату, немного неуверенная в том, чем хочу заняться в свой свободный день. Я выпиваю вторую чашку кофе, которую принесла с собой, и заканчиваю тем, что устраиваюсь в кресле у окна, читая книгу, которую купила, когда была в городе в последний раз. Это тайна о семье в старом прибрежном доме, собравшейся, чтобы зачитать завещание их умершей матери, и я на некоторое время теряюсь в ней.
Незадолго до обеда я откладываю книгу в сторону, чувствуя, как в животе скручивается от беспокойства по поводу сегодняшней вечеринки. Я могу догадаться, кто там будет, все друзья, которых я знаю по связи с Катериной. Впрочем, это не ее вина, это лучшее, что она может сделать, когда у меня на самом деле нет своих друзей. Отчасти поэтому я с самого начала не хотела устраивать вечеринку по случаю дня рождения. Это просто напоминает мне, что, в отличие от большинства девушек, которым исполняется двадцать, у меня нет компании друзей, с которыми я могла бы гулять по городу, ходить по барам с поддельными удостоверениями личности, или в самый модный новый ресторан, или на танцы. Моя жизнь ненормальна, и мне кажется, что такой она никогда не была и никогда не будет.
— Тебе нужно чаще бывать в мире. Бери больше выходных. Ходи на свидания, заводи друзей, путешествуй. Я уверена, что твои работодатели позволили бы тебе.
— Я на самом деле не чувствую, что Катерина и Виктор мои работодатели. Они мои…
