с половиной квадрата, а в мужчине столько квадратных метров обаяния, сколько мы посчитать не можем!” — добавляли масла в огонь таракашки.
Я чуть не взвыла от этих споров и мыслей внутри собственной головы!
Я держалась на последнем упрямстве.
Пыталась найти причины, чтобы не пускать его обратно в дом, но кроме наглости и беспардонности причин не находилось.
Только предположения, что он может оказаться преступником.
Ах, вот еще… Вариант. Он просто мошенник. Обаятельный мошенник.
Может быть, даже аферы сложные проворачивает! А я его в дом запустила, он всюду все посмотрел, ходы-выходы запомнил, имущество оценил…
Глупость, глупость какая!
Но все-таки достану я ружье из тайника.
Так. На всякий случай. Припрячу поближе к себе. В своей спальне. В шкаф. За белым платьем в синий цветочек.
***
Немного остыв, я посмотрела на часы, думая, что прошло очень и очень много времени. Однако прошел лишь час… Лишь час, а я уже крутилась как уж на сковороде, обуреваемая борьбой с голосом совести, жалости и симпатии.
Их так много, а я — одна!
Одна вынуждена противостоять напору. Еще и Леля начала подливать масла в огонь.
— Мама, бозик сколо плидет? У меня все-все змейки сломались!
— Не знаю, Леля.
— Как не знаешь? Куда зе он плопал?
— Остыть ему захотелось, Леля. Остыть.
— Остыть?! А он че… Голячий?
“Да-да! — мигом отозвались таракашки. — Горячий. С виду, так очень! Кипяток… Кому кипяток?”
Я пресекла расспросы Лели, заняла ее игрушками, увлеклась сама делами по дому. Вон, в углу надо прибраться, где будет елочка стоять. Нужно разобрать полки шкафа рядом — они постоянно забиты мелочевкой всякой и будут портить вид на фото.
Словом, мне есть чем заняться!
Прошел еще час. Я убралась быстро. Пожалуй, даже слишком. К этому моменту у меня иссякли варианты, как противостоять угрызениям совести.
Нужно проверить, как там Кравцов.
Я осторожно приблизилась к входной двери, ведущей в веранду, надела теплые тапочки. Но все равно по ногам заструился холодок.
Холодно! Даже в теплой веранде у меня ножки начали подстывать, а что творится в тамбуре? Даже представить сложно!
Я повела плечами, покрывшимися мурашками от холода, и решительно постучала в дверь тамбура.
— Алексей… Как вас там… Кривцов! Вы все еще там?
Я спросила довольно громко, но придала своему голосу такое выражение, как будто я не переживала о мужчине ни капельки, просто случайно вспомнила!
— Кравцов.
Пауза.
— Я КрАвцОв, а не Кривцов.
Отвечает. Значит, жив. Уже неплохо!
— Как у тебя там дела? — помявшись, добавила. — В тамбуре?
В ответ слышится легкий смешок. Ах, он еще и хихикает! Значит, точно у него все в полном порядке. Зря я переживала.
— У меня тут почти пятизвездочные апартаменты, — отзывается мужчина. — Экологически чистые материалы. Свежий воздух. Даже мини-бар с выпивкой имеется.
— Бар? Какой еще бар? — спросила я. — Что ты такое несешь?
— В левом дальнем углу тамбура стоит бутылка. Кажется, с наливкой. Еще бы разморозить… И будет вообще красота!
Кравцов говорит бодро, весело, но в конце предложения, полного хвастовства, мужчина вдруг довольно громко пришмыгивает носом. Медик во мне мгновенно взбунтовался, рассердился и покрыл добрым трехэтажным матом и мое упрямство, и чрезмерную обидчивость.
Медлить нельзя! Я решительно распахиваю дверь.
Кравцов сидит на небольшой скамеечке в углу, укутавшись в тулуп и задрав ноги с валенками на нижнюю перекладину скамьи. Кончики ушей, щеки и нос покраснели.
— Мне нужна помощь! — выпаливаю я.
— Хм…
— Мужская.
— Ооо… — тянет нахал с довольной ухмылкой.
— Рабочая сила нужна. Не то пошлое, что ты подумал.
— Слушаю, — отвечает с очаровательной улыбкой и насмешкой в голубых глазах.
Точно-точно подумал о пошлом. Так вот, зря… ему точно ничего такого не светит! Может и не облизываться, и не осматривать мою фигуру мужским, заинтересованным взглядом!
— С чем нужна помощь?
— Хм…
Так! Повод придумала, а причину — нет.
— Елка! — выдохнула я. — Нужно собрать елку. В семье это всегда делал папа или мой брат. Обязательно закрепить крестовину, перебрать старые гирлянды и запаять там, где перегорели! — продолжаю, поймав волну вдохновения.
— Не проще ли новые гирлянды купить? И взять живую елку?
— Ах, да. Проще конечно. Как я сразу не догадалась? В такой буран..
— Ладно, я понял.
Вообще-то я уже снова передумала запускать в дом этого сноба, но он… крайне быстро разулся, скинул тулуп и вошел, растирая замерзшие кисти рук.
Надо бы его накормить. Напоить горячим чаем…
— Я должен извиниться за свой неуместный интерес и сказать “спасибо”!
— Вот как? С первым понятно, а со вторым что? За что “спасибо”?
— Благодаря этим… кхм… освежающим процедурам, память принесла мне подарочек. Кое-что прояснилось. Не сказать, что приятное, — взгляд Кравцова мрачнее. — Но лучше знать, чем быть в неведении.
— И что же ты выяснил?
Алексей адресует мне приятную улыбку и легонько касается моего локтя.
Всего лишь легкое касание, но от него во все стороны брызжут искорки притяжения.
— Давай так… Я рассказываю тебе о себе, а ты — мне о себе? — предлагает Алексей.
Задумываюсь. Надо ли мне это… Плевать вообще, что у него стряслось! Но вопреки разумным мыслям, я соглашаюсь:
— А давай! Но с условием…
— Какое?
— Сначала я посмотрю, справишься ли ты с елкой и гирляндой.
— Проще простого!
Я приглашаю его на обед, пропускаю вперед на кухню, а сама улыбаюсь коварно.
Проще простого? Как бы не так! Не будь так самоуверен, красавчик… Задание — с подвохом!
Нина
Радости Лели после возвращения Кравцова не было предела.
Разумеется, первым делом она принесла ему всех-всех змеек, которым умудрилась оторвать или пожевать хвостики. Пришлось Бозику делать новых.
Я следила за движениями его пальцев — длинные, красивые, сильные, двигающиеся быстро и завораживающе. С трудом оторвалась от созерцания этих рук с выделяющимися венами, поймала на себе несколько заинтересованных взглядов.
Адресовала ему строгий взгляд, чтобы не смотрел на меня… так.
— У тебя сейчас пауза в отношениях, Нина? — поинтересовался Кравцов.
— Опять… личные темы! — заворчала я. — Заканчивай со змейками и марш на кухню. Мыть руки и обедать. Касается всех! Тебя тоже, Леля.
— Какая строгая у тебя мама. С такой не забалуешь. Накажет, — произнес Кравцов. —
