как справиться с судорогой, пытаюсь потянуть носок на себя, но пальцы ног не слушаются меня.
С моих губ слетает приглушенный стон.
— Диляра, — Руслан резко садится в кровати, — что случилось?
На лбу проступает пот.
— Нога, — мычу от боли.
— Что с ногой? — Руслан включает настенное бра и откидывает с нас одеяло.
— Судорога, что ли? — уточняет Садыков.
— Да, — сглатываю.
Руслан подается вперед и обхватывает мою правую ногу. Теплые, сильные пальцы прощупывают напряженную икру. Дергаю ногой. Мне больно.
— Тише, Диляра, я не сделаю хуже, — спокойно просит Садыков. Он чуть сдвигается, ближе ко мне. Его пальцы начинают медленно разминать мою ногу.
Я с напряжением наблюдаю за его действиями. Мне страшно видеть на своей обнаженной ноге мужскую руку. Но тем не менее, боль затихает.
— А теперь, давай, попробуй походить, — говорит Руслан.
— Походить? — непонимающе смотрю на его сосредоточенное лицо.
— Да, это помогает. Проверено мной. Давай.
Садыков встает. Я краснею, обнаружив что на нем — футболка и широкие шорты. Замечаю толстый белый шрам на правой голени Руслана. Взгляд мой взметается вверх и упирается в карие глаза.
— Вставай, — он протягивает мне руку.
Обхватываю её и медленно поднимаюсь. Правую ногу тотчас сводит от судорожной боли. Уже не такой сильной, но неприятной.
— Потерпи, сейчас пройдет, — успокаивает Руслан. — Нужно пройтись, тогда отпустит.
Вздыхаю. Делаю несколько шагов и чувствую облегчение.
— Получше? — Садыков внимательно смотрит на меня.
— Да, спасибо, — опускаю взор. Боюсь увидеть в глазах Руслана намек на плату за помощь.
— Хорошо. Нужно показать тебя врачу. Когда у тебя прием?
— Через две недели.
— Долго, — Садыков чуть сощуривает глаза. — Давай завтра отвезу.
— Наверное, не получится. У моего врача все расписано, вряд ли будет свободное окошко.
— Мы поедем в семейную клинику, услугами которой я пользуюсь уже шесть лет. Там работают отличные специалисты, в том числе с перинатального центра. Пусть осмотрят тебя, если нужно — сдашь анализы. Сама понимаешь, беременность требует особо пристального внимания к здоровью.
— Хорошо, — киваю головой.
— Ляжешь спать?
Вопрос Садыкова застает меня врасплох.
Вздрагиваю. Кожа покрывается холодными мурашками.
— Диляра?
— Я не смогу сейчас заснуть, — направляю взгляд в сторону стеклянных дверей, — можно, я посижу на террасе?
— Там холодно. Застынешь. Днем солнце греет, а сейчас — ночь, — Садыков задумчиво глядит на меня. — Хочешь, спустимся на первый этаж?
— Хорошо, — соглашаюсь, в надежде, что там мне будет безопаснее.
Мы спускаемся вниз.
На первом этаже горит мягкий настенный свет. Здесь уютно, тепло и вкусно пахнет.
Садыков кивает в сторону дивана. Медленно сажусь на него и осторожно наблюдаю за тем, как Руслан, бросив «я сейчас», скрывается в коридоре.
Сижу любуясь, как за окном поблескивают звезды. Как хорошо их видно здесь! Не то что в городе — там смог скрывает красоту неба.
— Я кое-что принес для тебя, — раздается голос Садыкова. Перевожу взгляд на него. Руслан проходит в зал с подносом в руках. Ставит мне его на колени и добавляет:
— Знаю, что ты хотела насладиться тортом. Ешь вдоволь.
Гляжу на большой кусок шоколадного торта и губы невольно растягиваются в улыбке.
— Спасибо, — поднимаю на него глаза. — А ты?
— Не, сладости для девочек, я мясом наелся, — Садыков садится сбоку от меня, рядом с окном.
Отламываю небольшой кусочек десерта и отправляю его в рот. Шоколадный крем приятно тает на языке. Мне кажется, торт стал еще вкуснее.
— Давно у тебя судороги? — как бы между делом спрашивает Руслан.
— Начались где-то месяц назад. То исчезали, то пропадали. Но последние две недели стали регулярными.
— Днем тоже бывают?
— Очень редко, — я делаю глоток воды.
— Понял. Думаю, ничего страшного, но консультация врача не будет лишней.
Киваю головой и продолжаю есть. Сама жую, но то и дело ловлю на себе задумчивый взгляд Руслана.
Садыков чуть сдвигается, а я испуганно вздрагиваю и роняю на молочно-белый диван и бокал с водой, и кусок шоколадного торта.
Страх тотчас пробуждается во мне. Руки мои трясутся, живот скручивает.
— О, Господи, прости, Руслан! — испуганно выдыхаю.
Гляжу на его сосредоточенное лицо и еще больше дрожу.
Садыков вздыхает.
Мне кажется или он злится?
Я уже не помню ни о чем.
Страх кусает мою душу ледяными клыками.
— Руслан, я все уберу, только, пожалуйста, не злись! — дрожащим голосом умоляю его.
— А я и не злюсь, — Садыков, не позволяя мне встать, удерживает меня за руку.
Я снова вздрагиваю, а потом застываю, словно снежная статуя.
— Диляра, думаю нам пора с тобой кое-что обсудить, — произносит Руслан.
От слов Садыкова я чувствую очередной прилив дрожи. Нервно сжимаю край своей футболки и отвечаю:
— Хорошо.
— Хорошо, — Руслан приподнимает уголки губ в сдержанной улыбке. — Я вижу, что ты боишься меня. Как бы я не старался быть вежливым с тобой, я ощущаю твой страх. Скажи, пожалуйста, в каком месте я ошибся и подорвал твое доверие?
Тон Садыкова спокойный. Мой страх начинает медленно гаснуть.
— Я не знаю, — сбивчиво отвечаю, — я просто боюсь тебя.
— Я неприятен тебе, Диляра? У меня отталкивающая внешность?
Окидываю быстрым взглядом Руслана.
Он глядит на меня, не моргая.
Да, он не красавец. Но в нем, без сомнения, есть особая, брутальная привлекательность.
— Нет, твоя внешность нормальная, — говорю и поражаюсь свой способности связывать слова. Ну и сказанула!
— Тогда, пожалуйста, подскажи мне, Диляра, почему ты так боишься меня?
Я молчу и нервно кусаю свою нижнюю губу. Скоро во рту появляется солоноватый привкус крови.
Докусалась!
— Диляра, — зовет меня Руслан.
В моей груди начинает клокотать боль. Я устала держать её в себе, делать вид, что все прошло.
Нет! Те воспоминания каждый день преследуют меня!
Смыкаю веки, чтобы Руслан не заметил моих слез.
А плакать хочется. Очень.
Рыдать навзрыд, чтобы вся эта боль ушла. Только она, зараза, не исчезает. Я пробовала.
Будто приросла к моей душе.
Молчать дальше — делать только хуже.
Неизвестность пугает не меньше.
Будь что будет!
Собираюсь с силами и тихо шепчу:
— Я боюсь, что ты захочешь заняться со мной интимной близостью.
Замираю. Страшно. Страшно как отреагирует Садыков.
Да, до этого момента он ни словом, ни делом не проявил себя как псих, но вдруг, мало ли…
— Это всё? — интересуется Руслан.
Распахиваю глаза и устремляю взгляд на него.
— Разве этого недостаточно? — сокрушенно выдыхаю.
— Я хотел бы услышать все твои страхи, чтобы знать, как себя вести.
Ответ Руслана кажется таким… Заботливым.
— Это мой самый большой страх, нет, — мотаю головой, по моим щекам бегут горячие слезы, — еще сильнее я боюсь, что после этого я потеряю малыша.
