ей о том случае. Не приходи сюда больше. Подожди меня здесь, я принесу деньги.
— Я не возьму у вас никаких денег. И те, которые вы дали матери, сегодня же верну вам обратно.
— Да успокойся ты! Нет в этом ничего страшного. Благодарность может быть и материальной. Ты не обязан был делать то, что сделал. И твоя мама совершенно справедливо, выразила негодование по поводу того, какой ты подверг себя опасности ради моей дочери.
— Зря вы ей заплатили! Вы думаете, так легко, получив денег один раз, она не придет к вам повторно? Я ничего ей не говорил! Свету видело лишь два человека. Соседка медсестра, к которой я обратился за помощью, рассказала матери то, что увидела своими глазами. Вы не хотите огласки? А вы подумали, как вечерами она будет возвращаться домой? Район у вас, конечно, отличный, да вот только общественный транспорт сюда ходит не очень, если вы не обратили внимание.
— Это тебя не касается. Я сам разберусь с этой проблемой.
— Так разберитесь! Или она и дальше будет сидеть дома безвылазно?
Отец Светы молча смерил меня презрительным взглядом и поехал дальше. А я развернулся и пошел в обратном направлении.
Вот же тварь! Сын ее подвергался опасности, значит! Никогда я еще не был так зол на мать. Я догадывался, что ее любопытство неслучайно, но что она поведет себя в таком ключе, почему-то подумать не мог.
Лучше бы ее сейчас не было дома. Думал я, когда поднимался по лестнице в квартиру.
Но мама оказалась дома в компании того самого мужика, которого я недавно выгонял из комнаты, и еще нескольких алкашей. На сей раз они расположились на кухне. А я, вероятно, помешал их застолью. Дед из соседней комнаты уже накидался и валялся в коридоре, даже не добравшись до своей комнаты.
— Сережа, сынок, проходи, — уже заплетающимся языком пролепетала мама.
— Иди сюда!
Я потащил ее в комнату. Мне в руку вцепился тот самый Толик. Вероятно, водка уже стерла в его голове инстинкты самосохранения.
— А ну отстань от нее! Ты на мать руку поднять собрался?
— Я оттолкнул его. И потащил ее в комнату.
— Сережа! Сынок! Прекрати! Мне больно. Отпусти!
Я закрыл за нами дверь.
— Ты зачем к врачу пошла?
— Ни к кому я не ходила. Что ты несешь? Отцепись от меня! Мне больно!
— Я знаю, что ты просила у него деньги.
— Ничего я не просила! Я только узнать хотела, что случилось в ту ночь. Ты же мой сын. Я переживаю.
— Я говорил тебе не лезть.
— Сережа!
— Сколько он дал тебе денег?
— Ничего он мне не давал!
— Да! А поишь ты весь подъезд на свою зарплату?
— Нет у меня ни каких денег!
Я не стал дослушивать ее, открыл шкаф и начал выбрасывать из него ее тряпье. Из наволочки высыпались купюры. Я поднял на нее глаза в немом вопросе.
— Что ты смотришь на меня? А если бы тебя убили!? Я не молодею. Ты мой единственный кормилец. На кого мне еще рассчитывать в этой жизни?
— Сколько здесь было, пока ты не напоила полдома?
— Десять тысяч.
Я начал собирать деньги. Мать вцепилась в меня.
— Оставь. Что ты собираешься делать?
— Верну.
— Ты дурной совсем!? Что это за глупое благородство. Ишь, какой рыцарь выискался. Ты знаешь, сколько он за операции с простых людей дерет. Ты думаешь, он со своей зарплаты мне из кармана сумму такую выложил? Оставь, сынок! Зима впереди. У меня даже сапог приличных нет. Да и ты вон работаешь, головы не поднимая! Много заработал?
Я пересчитал деньги. Не хватало четыреста рублей.
Я взял сумку, побросал в нее свои немногочисленные пожитки и хлопнул дверью. Мать осталась скулить в комнате. Уже на выходе из подъезда я развернулся и пошел обратно.
Мать продолжала сидеть на кровати.
— Если узнаю, что ты разносишь слухи о девчонке по больнице. Я не посмотрю, что ты моя мать…
— И что ты мне сделаешь — с усмешкой спросила она.
— Мама, я тебя прошу. Не лезь в это дело. С голода ты не умрешь, но на водку ты у меня ни копейки не получишь. Если ещё раз ты к нему подойдешь с этой темой, я сюда дорогу забуду. А станут тебя откачивать твои собутыльники в следующий раз или сами будут в такой же некондиции, я не знаю. И на Настю не надейся, она сама к тебе близко не подойдет…
Деньги я дома не храню. В этом деле я больше доверяю другу. У него семья, конечно, не образцово показательная. Отец тоже бухает временами. Зато живут они, по крайней мере, в отдельной квартире. К нему я в тот вечер и направился.
Ванька открыл мне сразу. Мы оба раньше времени смотались сегодня с СТО, так что он уже был дома.
— О! А ты чего это с сумкой?
— Дай мне ключи от дачи.
— Серег, ты че там жить собираешься? Оставайся сейчас у меня, отца нет дома. Мать против не будет.
Из комнаты выглянула тетя Люда.
— Привет, Сереж! Заходи, чего ты в дверях стоишь? Ванька ужинает как раз. Давай, заходи, я и тебе погрею.
— Спасибо, теть Люд. Я на пару минут.
— Сережа, я уже разогреваю, — послышался голос тети Люды из кухни.
Всегда завидовал Ваньке белой завистью. Ну почему моя мать хотя бы на малую долю не похожа на эту женщину. У нее жизнь тоже не сахар. Ванька тот еще охламон, только пару лет как помогать ей немного начал. Отец, бывает, неделями из запоев не выходит, она вечно его в чувства приводит. Потом он работает пару месяцев, живут как люди. Через время снова повод выпить находится. И так по кругу. Сестренка у него младшая есть, двенадцать лет. И все на плечах у этой женщины. Она парикмахером работает. И все на себе тянет. Всегда улыбается. И ни разу в жизни не пожаловалась.
Я у них гость не редкий, особенно в детстве, часто у Ваньки торчал. Это сейчас все больше времени работа забирает.
Прохожу на кухню. Тетя Люда удаляется в комнату, оставив мне на столе тарелку плова и чай. Ванька садится доедать свой ужин.
— Снова бухает?
— Угу. Дай ключи.
— Серег. Ну ты же через день, другой побежишь ее проверять. Оставайся пока у нас. Отец на вахту устроился, я же тебе говорил. Его месяц не будет. Найдем тебе место. На даче такой дубак. Она же не отапливается толком. Да и добираться, как ты на
