это пережить.
— Ну прости Настюш…
— Дракон! — окликнули Давида из тренерского угла.
— Да. Иду. — отозвался Шахов.
— Вы тут пока без меня отмечайте, а я скоро.
И как только мое тело лишилось тепла рук Шахова, я вздрогнула. Меня точно молния огнем прошила.
Плохое предчувствие преследующее меня весь вечер, накатило с новой силой.
Видимо, на какой-то момент оно притупилось из-за переживаний о друге. И по этой же причине, я и не ощущала этого дикого жжения в спине, но сейчас…
Не вытерпев, я оглянулась.
Лучше бы я этого не делала…
Нет… Этого просто не может быть.
Хоть лицо мужчины и было наполовину скрыто женским полуголым телом я узнала его сразу же.
Кровь в жилах застыла моментально.
Только не он. Я пропала. От страха во рту пересохло.
Господи, а что будет, если он вдруг узнает, что я сломала охранную систему принадлежащего ему клуба и обчистила его, пусть, и не сама лично.
Заставить Светку вернуть на место, то что она повзаимствовала, равносильно, заставить собаку, которую месяц не кормили, выплюнуть из пасти огромный, сочный кусок говядины.
НЕВОЗМОЖНО.
Тысяча мыслей путались в моей голове, не давая собраться и отвести взгляд. Я так и застыла как статуя, уставившись на хозяина моего персонального ада с открывшимся ртом.
Его рубашка растегнута, а по искусно вылепленному, совершенному телу скользят женские ладони.
Это тело не просто мышцы и кубики, это мощь, идеальная машина для убийства. Это дъявольское искушение в его чистом виде. Не ведая что творю я облизнула языком губы и судорожно сглотнула собравшуюся во рту слюну.
— Насть ты меня слышишь? — голос подруги меня буквально выдернул, из поглатившего меня болота безумия.
Боже что со мной? Я что…, стояла и наблюдала весь этот там творящийся разврат? Видимо я сошла с ума.
— Свет извини. — сорвалось в ответ с моих губ на вопрашающее лицо подруги.
— Давай потом, мне надо в туалет.
Да я хотела сбежать. Я пулей вылетела оттуда, без оглядки. Задыхаясь и спотыкаясь.
Все во мне кричало "беги Ася, беги. Спасайся."
Но прежде чем я успела спрятаться в туалетной комнате, куда так спешила.
Налетела в коридоре на двух товарищей из той гопкомпании у входа в клуб.
— Какие люди… надо же. — радостно развел широко руки.
— Одни и без охраны. Ты посмотри Бык, это та ципочка с газовым болончиком.
— А где твой борзый дружок?
Я попыталась обойти их, но говоривший преградил мне путь.
— Не спеши куколка. За тобой должок. Быку из за тебя вон нос сломали. Да и у твоей мамочки такой елды точно нет. — мерзко щерясь он демонстрировал мне размеры своего хозяйства, показательно обхватив его рукой.
— Вот дерьмо. — обреченно вылетело со рта.
— Что уже потекла сучка? Там у тебя уже наверно целая лужа. — с самодовольным выражением лица, он указал мне между ног.
Бык фыркнул от смеха.
А мои губы скривились в отвращении.
— А мы сейчас это выясним. — он схватил меня за волосы и прижал своим телом к стене.
Ублюдок демонстративно меня обнюхал.
— Мммм- потянул.
— Лапы убери, мразь! — я дернулась, начиная чувствовать липкий холодок страха, ползущий вдоль позвоночника.
— Не дергайся соска. Увидешь, тебе понравится. — навалившись сильнее, лизнул мою щеку.
— Очень вкусная.
А меня чуть на изнанку не вывернуло от мерзости.
— Да пошел ты. — собрав слюни, плюнула ему в лицо и изловчившись пробила коленом между ног, пока он пытался пробраться своей свободной рукой мне в трусы.
— Сука. — крепко стянул мои волосы и долбанул меня головой о стену. Я вскрикнула от резкой боли пронзившей мой череп.
Внезапно появился тот от кого я бежала и одним ударом кулака в голову, сбил Быка с ног. Тот рухнул, как вековое, подрубленное дерево, с ужасающим грохотом и казалось не дышал, а из уголка его рта потекла тонкая струйка крови.
Переступив через покоящееся на полу тело, дьявол приставил острый длинный нож к промежности урода вжимающего меня в стену.
— Насколько быстро ты это сделаешь, настолько быстро умрешь. — сказал он устрашающе спокойным голосом. А в глазах плескалась бешеная ярость.
— Решай.
— Во втором случае мы выясним, сколько времени тебе потребуется, чтобы истечь кровью после того как я отрежу твой член и засуну его тебе в рот.
Упирается взглядом в меня и рычит.
— Тыыыыы.
И я начинаю задыхаться от предчувствия неизбежной катастрофы.
Этот взгляд пронизывает насквозь, доводит до истерики.
А это его — "Ты"- что оно вообще значит? Просто мозг выворачивает.
Оказывается что минуту назад все было не так уж и плохо. А извращениц и Бык вообще, просто сладенькая парочка.
Я чувствую, как на меня именно в эту секунду надвинулся апокалипсис. Это когда ты видишь, как на горизонте поднялась волна огромных размеров и она стремительно бежит на тебя, и ее траекторию ничто не изменит, а значит не спастись, и она обязательно тебя накроет.
И это уже не твое надувное искажение действительности, и даже не твое больное воображение, и ощущение внутри что нужно немедленно "делать ноги" накатывает с такой бешеной силой, что мышцы судорогой сводит.
Поэтому как только мои волосы выскользают, из разжавшихся пальцев обмочившего свои штаны полового гиганта, а мое тело не ощущает на себе давления его смрадной туши, я срываюсь с места и что есть сил бегу.
Мне надо выбраться из этого ада, мне надо на воздух. Подальше от этого человеческого зловония, подальше отсюда, а главное как можно дальше от НЕГО.
Оказавшись наконец по ту сторону дверей, потянув носом свежий, ночной воздух, я чуть не задохнулась от эйфории.
Он опалил прохладой кожу и подарил чувство облегчения, настолько острое, что слезы хлынули из глаз.
Я туда не вернусь.
Да и Солнце с Давидом не хочу втягивать в это испражнение, и портить им вечер. Судя по визгливым крикам, слышным даже отсюда, веселье в самом разгаре. Я тоже сегодня знатно повеселилась. До рвотных позывов и желания исчезнуть.
Склонности к суициду правда, у меня никогда не наблюдалось, даже в самые страшные моменты моей жизни.
И как бы мне не хотелось стоять вот так, задрав голову и смотреть в ночное небо, наслождаясь этой умиротворенной величественной красотой, надо двигаться.
Так как мало в мире людей которым ты не безразличен.
В основном всем плевать. Даже, если тебя будут убивать среди белого дня. Никому до этого нет никакого дела.
Всем, все равно. Это я усвоила еще тогда, когда погибла моя мама, когда в детском доме лежала неделю
