бы не ты, я не уверен, что смог бы пережить все навалившееся дерьмо.
Его искренние слова трогают меня до глубины души, и я прочищаю горло, ерзая на стуле.
Чтобы нарушить этот трогательный момент между нами, я бормочу:
— Я знал, что ты меня любишь.
Ренцо фыркает как раз в тот момент, когда официант приносит наши напитки.
Мы оба делаем по паре глотков янтарной жидкости, после чего он спрашивает:
— Ты все еще следишь за этой балериной, как какой-то сумасшедший преследователь?
Я бросаю на него игривый взгляд, затем признаюсь:
— Она не одна из моих балерин, и я не видел ее уже пару недель. Я пытался найти ее, но эта женщина словно призрак.
Ренцо недоверчиво смотрит на меня.
— Ты не можешь найти ее? Серьезно?
— Я проверил камеры видеонаблюдения в этом районе, и на паре снимков, которые мне удалось найти, ее лица не видно.
Уголок рта Ренцо слегка приподнимается, когда он говорит:
— Тот факт, что ты пытался выследить ее, говорит мне о том, что из-за этой женщины у тебя серьезный стояк.
Я заливаюсь смехом, делая глоток своего напитка. Проглатывая крепкий алкоголь, я пожимаю плечами.
— Концом света это не будет, если я ее не найду. Я просто заинтригован узнать о ней побольше.
Ренцо пристально смотрит на меня.
— Как скажешь.
Наше внимание привлекает Скайлар, выходящая из кухни с подносом еды.
— Привет, Дарио, — приветствует она меня с улыбкой.
Улыбка кривит мои губы, когда я поднимаюсь на ноги, и после того, как она ставит поднос на стол, наклоняюсь, чтобы быстро обнять ее.
— Привет. Как дела, bellissima? — Спрашиваю я, используя ласковое обращение, чтобы добиться реакции Ренцо.
— Прекрати называть ее так, — рычит он, схватив свою женщину за руку, дабы притянуть ее ближе к себе.
Посмеиваясь над другом, я снова сажусь и беру свою тарелку острой корейской грудинкой.
— Черт, пахнет аппетитно, — хвалю я Скайлар.
— Подожди, пока не попробуешь это, — говорит Ренцо с гордостью на лице.
— Мне нужно вернуться на кухню, — говорит Скайлар. Перед уходом она целует Ренцо в губы.
Я жадно набрасываюсь на еду, но не успев проглотить второй кусок, вижу, как Ренцо достает из кармана маленькую коробочку. Открыв ее, он спрашивает:
— Что думаешь о кольце?
Я чуть не давлюсь едой, но откашливаюсь, и, не в силах удержаться, восклицаю:
— О Боже мой. Я думал, ты никогда не спросишь.
Когда я тянусь за коробочкой, Ренцо шлепает меня по руке и бормочет:
— Это для Скайлар, придурок.
Смеясь, я присматриваюсь повнимательнее.
— Думаю, ей понравится. Когда ты сделаешь предложение?
— Это не для предложения. Я хочу попросить ее стать моей девушкой. К тому же, в кольце есть маячок, так что я смогу отслеживать ее в любое время.
— Так романтично, — растягиваю я слова. Притворяясь Ренцо, я передразниваю его: — Вот маячок, bellissima. Это знак моей вечной одержимости тобой.
Он хмуро смотрит на меня, убирая маленькую коробочку обратно в карман.
— Я не стану говорить это таким тоном. Я даже заказал цветы.
— Я просто издеваюсь над тобой, — говорю я. — Кольцо красивое, и, думаю, это мило, что ты просишь ее стать твоей девушкой, когда вы встречаетесь уже несколько месяцев.
— Мило, черт возьми, — ворчит он. Снова свирепо глядя на меня, он добавляет: — Не все такие романтики, как ты.
Я вздергиваю брови.
— Знаю. Именно это делает меня таким замечательным.
— И все же твоя задница все еще одинока, — насмехается он надо мной.
— По собственной воле. — Чтобы снова разозлить его, я добавляю: — Я ведь позволил тебе забрать Скайлар.
Мрачная гримаса появляется на лице моего друга.
— Какого хрена ты только что сказал?
Когда я начинаю смеяться, Ренцо тянется через стол в попытке влепить мне подзатыльник, но я вовремя уворачиваюсь в сторону, чтобы избежать его руки.
Он откидывается на спинку стула и бормочет:
— Можешь радоваться, что ты один из моих любимых людей, иначе был бы уже мертв.
Телефон Ренцо начинает звонить, и, вытащив аппарат из кармана, он встает и говорит:
— Приятного аппетита.
Я киваю, и пока он идет в конец коридора, где находятся кабинеты, чтобы принять звонок, продолжаю есть.
Я удивлен, что Ренцо не просит Скайлар выйти за него замуж, но, с другой стороны, они знают друг друга всего несколько месяцев, и у них было чертовски трудное начало.
В этом отношении я больше похож на Анджело. Когда я найду женщину, с которой захочу провести свою жизнь, то привяжу ее к себе так быстро, как только возможно.
Моя неуловимая танцовщица всплывает в моем воображении, и, постукивая пальцами по поверхности стола, я задаюсь вопросом, увижу ли ее снова или я навсегда отпугнул ее поцелуем.
Иден
Идя по улице в сторону балетной труппы, я плотнее запахиваю пальто в попытке защититься от холодного ветра, который обрушился на Нью-Йорк рано утром.
В это время года холоднее, чем обычно, а значит, что этой зимой мы будем походить на ледяные глыбы.
Внезапно в паре футов передо мной с визгом останавливается дорогая спортивная машина с тонированными стеклами, и когда открывается водительская дверь и из нее выходит мужчина, я замираю на месте.
Дерьмо. Дарио.
Я разворачиваюсь и ухожу от него так быстро, как только могу, но успеваю сделать всего несколько шагов, как он бросается мне наперерез. Он хватает меня за руку, и на мой взгляд, хватка слишком крепкая.
— Наконец-то, — выдыхает он. — Я думал, что больше тебя не увижу.
Что ж, я правда изо всех сил старалась избегать тебя.
Я смотрю вниз на его пальцы, обхватывающие мою руку, затем говорю:
— Ты можешь меня отпустить?
— Нет.
Его ответ шокирует меня и от этого я хмурюсь.
Дарио оглядывается вокруг, а в следующую секунду тащит меня через дорогу к Starbucks.
— Эй, — огрызаюсь я.
— Просто выпей со мной кофе, а потом я тебя отпущу.
Я смотрю на его машину, которая припаркована в запрещенной зоне.
— Твою машину ведь отбуксируют, — говорю я в надежде, что смогу отказаться от кофе с ним, потому что мне нужно бежать на работу.
— Мне все равно, — бормочет он.
Оказавшись в теплой кофейне, меня тянут к столу и практически усаживают в кресло.
Я свирепо смотрю на Дарио, когда он садится напротив меня.
— Если ты еще раз будешь обращаться со мной грубо, я ударю тебя коленом по яйцам.
К моему большому удивлению, он хихикает. Его глаза озорно блестят, отчего мне кажется, что он не воспринимает меня всерьез.
— Ты будешь не
