вас дорогущими презентами, не отказывая, помогают и всегда поддерживают. Ты не знаешь и никогда не узнаешь, что такое казенное детское заведение. Сначала задрипанный дом малютки, а потом — городской приют. И слава Богу, подруженька, и слава Богу! — последнее я истошно воплю. — Не знаешь, что такое отсутствие личного пространства, что такое борьба за место под боком у старой нянечки и воспитателя, от присутствия которого у маленькой беленькой девчонки закипает кровь. Не знаешь, что означает ребенок-отказник, найденыш, подкидыш. Меня нашли, Валерия. Я никогда не рассказывала, как туда, в систему, попала. Но меня выкинули, как использованный мусорный пакет. Сначала брезгливо развернули, потом, наморщившись, понюхали, поковыряли пальцем, наверное, харкнули-растерли, после, конечно, завязали тесемочки и отнесли к пластиковому баку, предварительно отсортировав. По всем признакам я бесполезная органическая вещь, значит, прислоним ненужное к контейнеру асфальтового цвета. Кем была моя мать, а кем отец? Они были неграмотные изверги? Троглодиты? Раз не удосужились оставить в боксе для ненужных малышей, значит, не разобрались в правилах. Каждый роддом снабжен такой анонимной вагонеткой, в которую можно засунуть ребенка и, нажав на кнопку, отправить маленькую жизнь в свободный полет, зная, что при «приземлении» его на том конце с глубоким вздохом встретят. Но мне не повезло, Лерик. Меня просто выкинули. Какая-то бешеная или пьяная сука за гаражами высрала, а после засунула это тело, — раскрытые ладони укладываю себе на грудь, чтобы четко обозначить предмет не первой необходимости, — в картонную коробку и оставила на рынке в Ступино. Я Ступина, потому что это место моего рождения. Я Ася, потому что… Анна Семеновна Яковлева — старенькая воспитательница — в качестве подходящего для девчонки имени выбрала свои данные. Аббревиатура ФИО этой женщины — мое имя. Ася Олеговна…
— Солнце, мне очень жаль.
— Простой водитель, доставлявший продукты в приютскую столовку, угощал меня растаявшими шоколадными конфетами, которые он вытаскивал из замусоленного кармана, пропахшего бензином и машинным маслом. Олег Котляров — высокий блондин с голубыми глазами. Отец пятерых детей любезно согласился предоставить свое отчество. Вернее, я так решила. Господи! Кто я? Кто я, Лерик? Костя знает своих родителей, а я… Это параллельные вселенные. Мы не пересечемся никогда. Мне очень стыдно. И… Он, наверное, женат.
— Прости меня. Так этот непостоянный Константин…
— Я не знаю.
— Ась?
— Год прошел! — запускаю пальцы в собственную шевелюру. — Все! Все! Все! Хватит! Зачем я рассказала? Прошу пойми, услышь, прими. Я ухожу не потому, что мы не ужились или ты сказала что-то не то, а потому, что желаю нести полную ответственность за все содеянное и не обременять вас с парнем своим присутствием, — смахиваю слезы. — Не мешай, пожалуйста. Хочу спокойно собраться, пока Тимка спит. Господи, расклеилась…
— Как вы расстались? Что произошло?
— Я убежала.
— Убежала? — теперь у Лерика безумно круглые глаза и обезображенные оскалом губы. — Ступина, ты… Да что с тобой? Ты идиотка?
— Утром я выскользнула и вернулась к хозяйке, а потом…
— Не верю! Он не искал?
— Одно свидание — одна ночь. Один раз! — всхлипываю и прижимаю кулачки к губам. — Я залетела, лишившись девственности. Что я должна была ему сказать? Привет, я Ася. Помнишь меня?
— Ну да! После того, как ты сдрыснула из его объятий, весьма проблематично объяснить адекватному — исключительно по описанию — мужчине несознательность подобного поступка. Да-а-а-а! Ступик, с этим нужно что-то срочно делать? Ты хоть что-нибудь о нем знаешь, помимо, цвета глаз, гладкого кожного покрова и ощущений, когда он был внутри тебя?
— Да.
— Я сейчас тебя ударю, солнце.
— Не понимаешь?
— Табула раса, Ступик! Вот такой чистейший лист! — раскрывает руки, показывая чистоты масштаб.
Ей тяжело понять такое поведение. У Лерки нет детей и нет проблем в личной жизни. Ей, как и мне, всего лишь двадцать пять, но судьбы наши совершенно противоположны. Они просто несравнимы. Я не завидую — всего лишь констатирую чрезвычайно очевидный факт.
Простые буквы — ничем не примечательные комбинации. Обыкновенные слова — богатый русский язык. И мое стремительное — что очень странно — отупение.
«Ю»!
«Л»!
И, конечно, «Я!»?
— Подсказку хочешь? Босс, я готов! Намекнуть?
Желает, видимо, мне задницу лизнуть.
— Обойдусь, — рявкаю довольно-таки грубо. — Просто заткнись, Шурик, и не возникай.
— Уста-а-а-л. Фу-у-у! — фыркает противник. — Что там у тебя, что ты так подвис? Итак…
Локтем загораживаю имеющиеся буквенные кости:
— Сейчас получишь в рыло! Не торопи.
— Ой-ой-ой! Посмотрим-посмотрим. Та-а-а-к! Что тут у нас? По вертикали? Значит, вниз. Первая «К». Отложил! — сжав рукою подбородок, почесывает жесткую щетину большим и указательным пальцами. — По горизонтали — «-юля»! Ю-л-я? Хм…Хм… Буквы «Г», «О», «В» и «Н» отсутствуют. Итого… Говнюля не подходит. Здесь только литературное звучание. Извини, Костя, давай самостоятельно. Ничего порядочного не выходит. Кстати, «Ж», «Е», «Б», «Д» тоже не в чести. Что же получается? Шеф?
— «Кастрюля», — выкладываю на игровое поле имеющиеся буквы «А», «С», «Т» и «Р». — Всего, душегуб, восемь очков. Потому что ни одна не повторяется, и я не брал взаймы у «банка». Черт, да я словарный Бог! — кивком указываю на неиспользуемый — пока, естественно — дополнительный алфавит. — Теперь твоя очередь, Санёк! Тебе не терпелось? Вот, пожалуйста. Насладись, старичок.
— Гад ты, Костенька. Но, — финансовый мудила направляет вверх свой палец, — не без выдумки и способностей. Итак, «К» находится по-прежнему на первом месте. У меня есть «У» и «Н». Так-так-так…
— Нукер, если добавишь «Е» и «Р».
— Сейчас! — закатывает глаза. — Разбежался. Привык ты, Красов, командовать. Ты, между прочим, оказываешь на меня давление. Я твой подчиненный, а ты…
— У меня башка трещит от твоего голоса, — сильно морщусь и прикрываю глаза, но не жмурюсь до кровавых искр.
— Мигрень?
— Наверное, на погоду.
Сегодня будет шторм! Я стал больным, разваливающимся стариком. Чувствую любое шевеление природы. Только замаячит какое-нибудь неблагоприятное погодное условие, как я изображаю дергающегося всеми четырьмя конечностями бешеного пса.
— Куни! — Сашка добавляет «И». — Всего 4 очка, зато каких!
— Нет.
— Да.
— Нет такого слова, — злобно ухмыляюсь.
— Красов, ты, что ли, девственник? На тебя, конечно, не похоже.
— Не засчитывается, переигрывай.
— Не буду! — раскидывается здоровым и подтянутым телом в кресле. — Куни, куни, куни, — трепещет пошло языком. — А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а! Играл бы я с Ариной, она бы подтвердила и попросила перерыв, чтобы насладиться. Я еще вот так могу.
«Не сомневаюсь, писюша!» — пристроив свою голову к плечу, слежу за тем, как крупнокалиберный «писюша» — Сашенька Фролов — на секундочку финансовый директор и кандидат экономических наук — рисует языком восьмерки, а после
