сейчас?
Расстегнула блузку и откинула её на кресло. Оба взгляда прожигали меня насквозь, один бродил между шеей и ложбинкой груди, другой по спине, узкой талии и выгибающейся пояснице. Меня это только больше подстегивало, по оголенной коже прошёлся холодок, низ живота скрутило узлом, требующий немедленной разрядки.
Будто и не уходила от него, не было никаких внутренних побуждений, словно он сам дал мне возможность оглядеться. Полный бардак.
Папочке нравился вид, он прислал мне фото своей руки с плетением вздутых вен и грубой связкой веревки, намекая на мою просьбу связать, несколько месяцев назад. Тогда он попросил дать ему время подготовиться, чтобы должным образом воплотить желание. Меня разрывало от потребности немедленно умолять о встрече и мнимым желанием тихой спокойной гавани.
Валера поцеловал меня в плечо и укрыл пледом. Я хочу связать свою жизни с евнухом. Может для него секс не является значимым в отношениях, вот только для меня это играла слишком важную роль.
«Встретимся?» — мимолётный порыв, желание заполниться до остатков.
«Если она будет не последней»
Умылась холодной водой в ванной, в попытках привести себя в чувства. Не помогло. Как бы сильно я не стремилась создать стену, она рушилась, словно из строительных материалов был один песок. Мне было мало, по-настоящему душно и невыносимо в этих стенах. Подвешенный вопрос о сожительстве и прочие, теперь разрешились разом. Терпеть, лелеять, и ждать небесного позволения становилось пыткой. Наконец, поняла, что не смогу вынести так целую жизнь.
«Я согласна»
Валера наконец договорил, заключил меня в объятия. Выставила перед собой руки, грубо оттолкнула его.
— Прости, на этом всё, — прошла в комнату, надевая блузку, — я старалась правда, но это выше моих сил.
— Что не так? — он попытался меня остановить, придержал за локоть.
— Всё не так, я уже говорила, мы не подходим друг другу.
Вылетела из его квартиры, будто меня гнала стая собак. И в этот самый момент, когда поступилась своим общением, когда разрушила начатые долгими усилиями отношения, я ощутила по-настоящему живительную легкость. В движениях, в мыслях, в желаниях. Нужно было закрыть себя за тысячу замками, чтобы понять, кто на самом деле скрывается внутри.
«Необузданный, решительный, смелый зверь. Человеческого всегда довольно мало в желании обладать и подчиняться, это либо сама суть животного происхождения, либо самая потрясная ошибка. Моя девочка, лисица в людском воплощении. Ступает мягко, словно в нерешительности, но это обман, создающий ловкость для маневра. Я всегда знал, что для тебя не будет границ. Ты разрушишь их, а я тот, кто может дать больше. Ты поняла это довольно быстро, стоит наградить за это».
Встретиться с Папочкой в тот день не решилась, лучше охлажусь, чтобы не наговорить лишнего. Он ещё не знает, но я решила всё поменять, теперь условия будут исключительно моей прерогативой. Случится одно из двух, либо магия испариться, как говорила Полина, либо этот союз окрепнет.
— Хотел спросить, — Дмитрий Станиславович растянул слова, погруженный в бумаги, и как бы между делом продолжил, — к тебе или ко мне?
— В смысле? — Чашка эспрессо повисла в воздухе, выпучила на него глаза.
Опять отвлеклась или мне не послышалось? Сжатые губы дрогнули в ухмылке, которую он пытался скрыть.
— Вы всегда задаёте глупые вопросы или переспрашиваете, у вас хорошо со слухом? — Он отбросил бумаги на стол, иглы янтарных глаз вцепились в меня подобно куску мяса.
— Да, конечно.
— Тогда ответьте на вопрос.
Замялась. Он это серьезно сейчас? Воспаряла духом, спасть с начальником уже слишком, мысли были, но не дальше обычного просмотра всплывающих образов.
— В рабочие обязанности такое не входит, Дмитрий Станиславович, — поставила рядом чашку, решая хоть один раз его подколоть, всего один за все истрепавшееся нервы. — Забронировать вам встречу с профессионалом в таких делах?
— Не стоит, — генеральный закашлялся, явно не ожидав выпада с моей стороны.
— А к чему вопрос?
— Вы не слышали какие слухи по офису ходят?
Внутренний коллективный чат и перешептывания по углам открылись для меня с личной, малоприятной стороны. Охранники, не следив за языками, придумали невесть что, кто-то услышал, подхватил и раздул из неизвестного, непонятного инцидента устоявшейся факт.
Лента на глазах ощущалась неподъёмной тяжестью, до этого легкий шёлк превратился в шершавое волокно, которое впивалось в кожу и вызывало зуд. Порывы сбросить эту ношу остановила, сбежит ещё, поймать не успею, а мне бы только глазком на него посмотреть.
Как странно, такого ярого любопытства раньше не было, а теперь оно буквально не даёт мне усидеть на месте. Стрелка часов в голове продвигалась стремительно, а ожидание удушающе растягивалось.
— Малыш бунтует, — вздрогнула, бархатный голос растягивал слова, — я порядком тебя распустил.
Вот он, этот момент. Оцепенение мелкой дрожью прошлось по коже, подушечки пальцев закололо от немедленного порыва сбросить ленту и взглянуть на того, с кем я делила постель последний год. Подняла ладонь, не так быстро как представлялось ранее, мои руки были тут же перехвачены и отведены за спину, запястья скрепились сильной хваткой. Дёрнулась, на что послышался приглушенный смех, ещё раз, не помогло, отчего раздраженно выдохнула.
Ну, вот, и что теперь? Шикарный был план, ни прибавить, ни добавить.
— Напомни мне, как же ты написала в прощальном сообщении, — шёпот коснулся уха, обдавая его жаром.
Невыносимый мужчина. Ноги подкосились, меня повело в сторону мягкой постели. Встретилась с ней лицом, заёрзала, пытаясь стянуть ленту, даже прикусила подушку, но она слишком плотно держалась на глазах. Звонкий щелчок, возможно, мой позвоночник. Поясницу плотно придавливало колено, вынуждая меня кряхтеть и выгибаться.
— Ах, да, «спасибо за всё, но нам нужно расстаться». — Буквы плавились на кончике его языка.
Надо же, запомнил.
— Отпусти, — выкрикнула, когда верёвка скрепила запястья и ноги, фиксируя моё тело в положении лодочки.
— Мы оба знаем, как тебе нравится, — Треск тряпок хорошо сочетался с его вызывающим тоном, первым оказалось разорвано платье, потом нижнее бельё. — Давай, попроси меня.
Мотнула головой, лицо наверняка залилось багровыми пятнами. Всегда он доводил меня до новой грани познания удовольствия, не хотелось даже представлять, сколько девушек побывало на моём месте.
Холодные пальцы прошлись по спине, закружили вихрем по пояснице, словно по клавишам, скользнули по ложбинке ягодиц вниз. Мышцы сжались в ожидании, возбуждение накатывало волнами, каждое прикосновение пробивало до кончиков пальцев. Сглотнула, подавляя стон.
Мои предположения подавлялись его планами, действительностью, в которой он не желал быстрой разрядки, скорее медленного плавления, когда поверхность кожи покрывает влажная соль, а мысли становятся слишком извращенно ясными. Подобно добыче, меня закрутили в паутине, каменные узлы,
