Сотрудники Федерального авиационного управления передали семье личные вещи Сэма, найденные среди обломков самолета. Увидев знакомый блокнот, Джейд не смогла сдержать слез.
На этих страницах многое было написано, то многое, чем Сэм никогда не делился с нею. Зная, что она не во всем откровенна с ним, Сэм в своем дневнике все же выражал надежду, что когда-нибудь у них не будет друг от друга никаких секретов.
Последняя запись резанула с особой силой.
«Интересно, знает ли Рорк, что у него есть дочь, – писал Сэм своим твердым четким почерком, – скорее всего, нет. Гэллахер не из тех, кто отказывается от плоти и крови своей».
В дневнике Сэм размышлял, почему Джейд скрывает от всех Эми. Все эти отговорки, касающиеся прессы, замкнутого характера – чистейшей воды вздор. Сэм, должно быть, давно понял это. По каким-то причинам, писал он, Джейд приняла решение ни в коем случае не посвящать Рорка в то, что он – отец Эми. Все это объясняло, почему Джейд уклонялась от обсуждения вопроса об удочерении им девочки.
Много строк потратил он, колеблясь, рассказывать ли жене о предстоящей поездке или нет. В конце концов Сэм пришел к выводу; «Надо убедить Джейд, что для меня не имеет значения, чья дочь Эми».
Он до последней минуты был силен духом и уверен в себе.
Сквозь пелену слез читала Джейд признание покойного мужа, что он любит ее дочку как свою собственную и что ему надо просто выбрать время, чтобы убедить Джейд согласиться наконец на удочерение Эми.
«Похоже, это время пришло», – таковы были последние слова в дневнике.
Но этому не суждено было сбыться. На обратном пути самолет Сэма Сазерленда потерпел катастрофу.
При жизни Сэм был человеком экстравагантным и неожиданным. Соответственно своему нраву составил он и последнее письмо поверенному: никаких пышных похорон, никакой панихиды, траурной процессии. Вместо этого Джейд предписывалось дословно «закатить самый шикарный, самый людный прием, какой только видывал город».
Не смея нарушить последнюю волю мужа, Джейд пригласила в дом на Пасифик Хейтс всех друзей и знакомых Сазерленда, не обращая ни малейшего внимания на пересуды и негодование «светских колонок» по поводу такого, по их мнению, неуместного мероприятия, – Не пойму, почему газеты так разоряются, – сказала Джейд Нине незадолго до прибытия гостей.
– Это все Моника старается, – отозвалась Нина. – Она хочет представить тебя всему миру в виде этакой бессердечной хищницы.
– Что же, поработала она в этом плане неплохо.
– Все, кто знал Сэма, прекрасно понимают, что ты поступаешь правильно. А на остальных не стоит и внимания обращать. Знаешь, что сказал Коул Портер, когда газеты критиковали его за то, что на одном из приемов он велел зажечь тридцать тысяч свечей?
– Что же?
– Он сказал, что просто дал подзаработать тридцати тысячам парней, которые держали подсвечники.
Джейд понимала, что Нина хочет подбодрить ее, поэтому постаралась улыбнуться. Впрочем, без особого успеха.
Тем же вечером, правда, ей удалось собраться с силами и обратиться к прибывшим гостям, которых было около двухсот:
– Я пригласила вас всех провести этот вечер здесь, потому что вы – друзья Сэма. Горе и печаль переживают в уединении. А мы собрались вместе, чтобы отдать должное замечательному человеку, прожившему замечательную жизнь. Сэм всегда радовался жизни, тяготел к земным радостям. Итак, отдыхайте, пожалуйста, ешьте, пейте, веселитесь – и пусть мой муж радуется, глядя на вас.
Шампанское лилось потоками, как Ниагара, Столики, покрытые хрустящими белоснежными скатертями, ломились от яств. В большой гостиной группа музыкантов играла танцевальные мелодии, а на веранде, выходящей в сад, расположился джазовый квартет, развлекая своей музыкой тех, кто предпочитал свежий воздух тесноте и шуму гостиных.
Именно там и нашел Джейд Рорк Гэллахер.
После бодрых приветственных слов она словно захлопнула раковину, в которой переживала свое горе.
– Славная вечеринка, – сказал Рорк, – Сэм был бы доволен.
Джейд вздрогнула, услышав его голос. Она вдруг обнаружила, что снова впала в прострацию.
После смерти Сэма она почти постоянно пребывала в каком-то небытие, бесцельно бродила по комнатам, безмолвно замирала где-нибудь в углу.
– Мне кажется теперь, что пока Сэм был жив, мы так мало отдыхали, устраивали праздники. А ведь он сколько раз просил меня отвлечься от работы, больше времени отдавать дому, личным радостям, но я...
– Не надо. – Рорк тронул кончиками пальцев ее щеку. – Не надо упрекать себя. Ты – лучшее, что было в жизни Сэма Сазерленда, Джейд.
– Ты говоришь это, чтобы утешить меня...
– Нет. Я говорю, потому что слышал это от Сэма.
– Сэм – лучшее, что было в моей жизни.
Рорк ощутил укол зависти. Значит, можно завидовать и покойнику?
– Между прочим, – сказала Джейд, – я ведь собиралась позвонить тебе, чтобы поблагодарить...
– Поблагодарить за что?
– Во-первых, за тот ланч. А во-вторых, за то, что благодаря тебе имя Сэма так быстро слетело с газетных страниц.
Рорк публично осудил махинации «Хэмилтон констракшн»; после его выступления начато было официальное расследование. Этот скандал и предшествовавший ему развод Рорка с Филиппой Хэмилтон был в городе темой номер один.
– Кстати, ты, наверное, здорово рисковал, осмелившись заявить о проделках Хэмилтона?
– Они используют в строительстве стальные конструкции самого низкого качества. Совершенно очевидно, что первый же подземный толчок разрушит эти постройки, как карточные домики, будут сотни невинных жертв. Никакой я не герой, газеты раздули Бог знает что. Просто иначе я не могу, теперь нет выбора.
– Сэм поступил бы так же. – Джейд вздохнула. – Знаешь, он всегда гордился вашей дружбой.
– Что тогда говорить обо мне. Сэм Сазерленд был исключительной личностью.
Железные тиски, сжимавшие сердце Джейд, чуть-чуть ослабли, и она улыбнулась.
– Да, конечно.
Спустя неделю после пышного приема в память Сэма Джейд встретилась с его детьми – Моникой, Адамом и Майклом. Разговор предстоял не из легких. Если не считать небольших денежных отчислений и жилых особняков каждому из детей, Сэм все свое состояние завещал Джейд.
– Давайте сразу начистоту, – сказала Джейд. – Если я не откажусь от наследства, вы обнародуете факты моей юности, происхождение и прочее.
Поверенный в делах Сэма Сазерленда, как уже знала Джейд, известил его детей, что завещание составлено четко и не может быть оспорено.
– Именно так. Ты прямо в яблочко попала, – подтвердила Моника. С первых минут, как это грозное и недовольное трио появилось в доме Джейд, Моника взяла на себя роль спикера.
