Катриона также знала, что, если Маккормак попытается увезти ее силой, ей придется его оставить.
— Зачем ты это делаешь? — холодно спросил Ши.
— Потому что Виктория — моя подруга. Потому что она любила своего брата, а он умер.
Катриона отвечала со спокойной решительностью. Ши никогда еще не приходилось слышать такую интонацию в ее голосе, и он растерянно посмотрел на Катриону.
— Прости, конечно. Но, как я уже сказал там, у церкви, тут ничего нельзя изменить.
— Ты не понимаешь.
— Я слишком хорошо понимаю! — Маккормак расстроенно вздохнул, словно он пытался объяснить житейские истины четырехлетнему ребенку. — Послушай, Кэт.
Ты сама не понимаешь, во что ты лезешь. Попытайся понять, что это за женщина. Виктория — рискованная личность в самом широком, в самом серьезном значении этого слова. Конечно, — добавил Ши, — это не в моей компетенции. Мне давно следовало доложить, что ты знакома с Викторией Рейвн.
— Что? — Катриону до глубины души оскорбило признание Ши. — Доложить? О моей личной дружбе?
— Я обязан. Обо всем, что угрожает безопасности. Но я этого не сделал, потому что ты сказала, что давно с ней не встречаешься. Я полагал, что между вами все кончено.
— Я не считаю, что настоящая дружба может когда-либо кончиться, — убежденно заявила Катриона.
— Кэт, пожалуйста, — почти попросил Маккормак, — не принимай это так близко к сердцу. Я не хочу становиться между тобой и твоими подругами.
— Одной подругой.
— Да.
Как и предполагал доктор Макнаб, напряжение спало, когда компания занялась передачей тарелок с сандвичами и намазыванием джема на тосты.
Кирсти накрыла стол для поминок в гостиной, расставив стулья вокруг стола, у оконной ниши, и удалилась на кухню.
Вскоре, правда, она появилась, толкая перед собой тележку с подносом, на котором стояли тарелки с едой, чашки и массивный серебряный чайник с фамильным гербом Скарсдейлов. Чайник был поставлен перед Викторией, сидевшей на стуле тетушки Камерон. Разливая чай, Виктория одарила Ши иронической улыбкой.
— Сливки и сахар или лимон? Мне сказали, кто вы. Думаю, вы предупреждали Катриону, что ей следует держаться от меня подальше?
— Что-то в этом роде, — спокойно согласился Маккормак.
— Теперь, когда вы меня обнаружили, что вы со мной сделаете? — с некоторым интересом спросила Виктория. — Арестуете?
Ши холодно посмотрел на Викторию:
— Разумеется, нет. Я не уполномочен осуществлять арест гражданских лиц. И вы, должно быть, прекрасно об этом знаете.
— О чем вы говорите? — потребовала ответа Гвиннет.
Виктория налила чай викарию, придвинувшему к ней свой стул.
— Так, ни о чем.
— Нет абсолютно никаких оснований для ее ареста, — резко вставила Катриона.
Она увидела на лице Ши хорошо ей знакомую жесткую улыбку, выражавшую ярость и замешательство.
«Ну и ну, — подумала Катриона, — дела-то совсем плохи».
Кирсти предложила гостям круглые хлебцы.
— Прошу вас, мисс Виктория. Вы должны хоть что-то съесть.
Маккормак держал свое блюдце за самый краешек, словно оно было раскалено докрасна.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь, Кэт.
— Нет, я знаю. Я все знаю.
Сидевший слева от Виктории преподобный Далглиш открыл рот:
— Я понимаю, что это не самый подходящий момент…
Мисс Рейвн, я хотел бы заметить…
Катриона упрямо подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза Ши:
— Я знаю, что она никогда в жизни не была террористкой.
Маккормак с легким стуком поставил чашку на стол.
— Боже праведный!
— ..так много вещей пришло в негодность и нуждается в ремонте и замене. Отопление, например, самая важная проблема ввиду предстоящей зимы.
— Террористка? — в один голос воскликнули Джесс и Гвиннет.
Голос викария куда-то уплыл. В комнате воцарилась абсолютная тишина, прерванная Викторией:
— Ну разумеется… Кирсти, будь добра, принеси мою сумку.
Преподобный Далглиш растерянно переводил взгляд с одного потрясенного гостя на другого, пока его внимание не привлекли действия Виктории, извлекшей из сумочки чековую книжку и подписавшей чек на тысячу фунтов со счета банка «Лойдс», Пиккадилли, Лондон.
— Прошу вас, — любезно предложила Виктория. — Надеюсь, это вам поможет.
— В самом деле, мисс Рейвн, такая щедрость… благодарю вас.
— Не за что. — Виктория подняла чайник. — Так что, мистер Маккормак, еще чаю?
Ши машинально протянул руку с чашкой, но тут же ее отдернул.
— Какой-то абсурдный разговор, — решительно заявил он.
— Вовсе нет, — настаивала Катриона. — Есть вещи, о которых необходимо сказать. Сейчас, когда мы собрались все вместе. — И, точно присутствие викария накладывало на беседу печать официальности, добавила:
— И преподобный Далглиш — священник.
Катриона вскочила на ноги. Лицо ее было бледно и очень спокойно. Она крепко сплела руки, чтобы не выдать, как они дрожат.
— Прости, но я должна об этом сказать, Ши. И лучше всего сделать это перед людьми. Они будут нашими свидетелями. — Катриона задыхалась. — Знаешь, Виктория рассказала мне, что она делала в Центральной Америке, но это совсем не то, что ты думаешь. Да, она знала опасных людей, таких как Карлос Руис, но…
Джесс вспомнила глубоко влюбленного в Викторию хрупкого человечка с грациозным телом.
— Карлос опасен? — почти прошептала Джесс.
— Карлос Руис, — спокойно уточнил Маккормак, — коммунист и профессиональный террорист. Возможно, он также был ханойским шпионом во время вьетнамской войны.
Виктория слегка вздохнула.
— Вы этого не знаете.
— Нет. Но допускаю. А что, не так?
Виктория моргнула и потерла ладонью лоб. Она посмотрела на Катриону странным взглядом и пробормотала, словно это не имело особого значения:
— Думаю, что так…
— А кому какое дело? — крикнула Катриона. — У них были нормальные деловые отношения. Только и всего. Руис давал Виктории материалы и информацию и знакомил ее с людьми; она писала репортажи. Да ради Бога, Ши! Виктория выполняла свою работу!
— Репортеры сами не лезут в такие истории, как это раз за разом делала Виктория. Если она не сотрудничала с террористами, то она просто сумасшедшая.
Повернувшись, Катриона посмотрела на Викторию, созерцавшую в окно золотой вечерний свет на воде.
— Виктория не работала с террористами, — твердо заявила Катриона, — и она не сумасшедшая. У нее были личные причины так поступать. — Она задыхалась, ей было плохо. — Ты веришь в идеалы, Ши: в свою страну, в свободный мир и все такое. Хорошо, я тоже верю. Но еще больше я верю в людей.
Мои друзья для меня гораздо важнее, чем самые высокие идеалы, а Виктория — моя подруга. Вот что я чувствую, Ши.
