— Не надо так! — огрызнулась Карен.
— Что не надо?
— Не говори вот так «понятно».
— Как?
— Вот так осуждающе.
— Тебе не нравится?
— Нет! Я хочу, чтобы ты признала, что я не такая, как ты, все остальные. Что я не хочу спать с мужчинами…
— А хочешь спать с этой Крис?
— Да! Да, хочу!
— И сколько ты ее знаешь? — тихо спросила Анна.
На этот раз взгляд отвела она.
— Точно не скажу, — глядя в потолок, ответила Карен. — Пожалуй, сердцем я всегда ее знала.
— Почему ты ничего не говорила?
Карен сардонически засмеялась.
— И ты думаешь, что любишь эту женщину?
— Я не думаю. Я ее люблю.
Анна глубоко вздохнула, сделала шаг к Карен и взяла ее за руку.
— Не буду делать вид, что я все это понимаю. Господи, — она засмеялась, — за эти годы мне пришлось редактировать множество статей о женщинах с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но когда ты близко знакома с одной из них — это совсем другое дело.
Карен улыбнулась ей в ответ.
— И потом неизвестно — может, ты это преодолеешь.
Карен громко засмеялась:
— Это ведь не наркотики, Анна. Я не хочу это преодолевать. Я действительно вполне счастлива. Собственно, я никогда еще не была так счастлива.
Анна взглянула на подругу и неожиданно смягчилась:
— Послушай, если ты любишь, то я очень рада за тебя. — Она обняла Карен за шею, а та ее за талию, и теперь они вместе смеялись сквозь слезы, пока обе не пришли в себя.
— Христос всемогущий! — наконец воскликнула Анна, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в лицо. — Больше я не выдержу никаких сюрпризов. Дай-ка мне попудрить носик, а потом мы пойдем и ты представишь меня Кристине. — Она усмехнулась:
— Пожалуй, я теперь буду тихо сидеть где-нибудь в углу.
Карен улыбнулась и вытерла глаза и нос.
— Ладно, — сказала она и, наклонившись, поцеловала Анну в щеку. — Я думаю, когда дом загорится, ты появишься.
Она проводила подругу взглядом — та зашла в кабинку и закрыла за собой дверь, — затем посмотрела на себя в зеркало, вспоминая тот день, когда жизнь ее так сильно переменилась…
Было начало лета, пятница. Она отправилась на загородные курсы сразу после окончания занятий в школе.
Прошло уже больше двух часов, и Карен, с беспокойством посмотрев на часы, прибавила скорости. Из-за аварии движение на шоссе перекрывали, и теперь она наверняка опаздывала в центр подготовки — единственным утешением служило то, что среди опоздавших она, возможно, окажется не единственной.
Ничто так не расстраивает, как транспортная пробка, попав в которую чувствуешь себя совершенно беспомощной. Карен проделала несколько дыхательных упражнений, но как только она принялась вращать головой из стороны в сторону, в шее у нее что-то хрустнуло, а в плечах противно потянуло. Пришлось любоваться деревенским пейзажем за окном, пролетающим со скоростью шестьдесят миль в час. Вот в мгновение ока кукурузные поля, лежавшие по обеим сторонам дороги, сменили свой цвет с золотистого на коричневый, потому что несущиеся по небу низкие облака закрыли сверкающее солнце. Через мгновение оно вынырнуло из-за туч, вновь раскрасив окрестности в яркие цвета. На дальних полях желтел рапс, заливая горизонт золотом, а с другой стороны громоздились коричнево-зеленые холмы.
Миновав белый дорожный указатель, Карен обрадовалась, что почти приехала. Она снова взглянула на часы.
Опоздание — целых пятнадцать минут, а она терпеть не могла опаздывать!
Неподалеку от величественного здания поместья Бомонт-Мэнор, тридцать лет назад превращенного в центр проведения конференций, асфальтовое покрытие уступило место гравию. Следуя указателям, Карен проехала на автостоянку между главным зданием и вытянувшимися в ряд бетонными одноэтажными строениями 1960 года, предназначенными для проживания участников.
Поставив машину на ручной тормоз, Карен протянула руку за программой конференции. Главное теперь — не опоздать хотя бы на те занятия, которые начинаются в два часа. Она не очень-то сюда рвалась, но… В общем, недавно она по жребию стала новым завучем. Так это выглядело со стороны. На самом деле шеф, зная ее талант посредника — Карен всегда старалась выслушать чужое мнение и вникнуть в суть проблемы, — предложил ей этот пост. Эти выходные за городом служили своего рода наградой, а учитывая, что развлечений в жизни было столько, сколько у монахини, Карен не стала отказываться.
Оставив дорожную сумку в машине, Карен завернула за угол дома и по большим серым ступеням подошла к входу в главное здание. В вестибюле было прохладно, обшитые дубовыми панелями стены уходили в темноту, в глубине почти на три метра возвышался огромный мраморный камин.
Рассматривая украшенный лепниной потолок, Карен почувствовала, как кто-то осторожно тронул ее за плечо.
— Извините, милая, вы не из КОХСЕ?
— Простите? — Карен, обернувшись, увидела перед собой приятную седовласую леди с блокнотом в руке.
— Вы из группы КОХСЕ из Клитхорпса, дорогая?
— Из какой группы? — переспросила совершенно сбитая с толку Карен.
Пожилая леди засмеялась.
— Вы, наверное, не сиделка, милая, извините. — Она еще раз извинилась за ошибку, как будто по внешнему виду Карен можно было догадаться, кто она такая.
— Нет, я учительница, — пояснила Карен.
— Ничего, не обращайте на меня внимания! — Старая леди вздохнула, очки ее уныло повисли на длинной серебряной цепочке, но тут, увидев поднимавшуюся по лестнице девушку, она устремилась к ней, дабы наконец найти своих пропавших ангелов милосердия.
* * *
После того как Карен нашла организатора группы и все выяснила, она еще успела перекусить перед вводным занятием — весь курс был рассчитан на три дня. Просторная комната на втором этаже, уставленная книжными шкафами, была вся залита светом. Парчовые шторы на высоких окнах были раздвинуты и перевязаны экстравагантными шелковыми ленточками.
В группе Карен насчитывалось десять — двенадцать человек; учителя постепенно заполняли комнату и, представившись друг другу, вступали в непринужденную беседу — так всегда и бывает, когда у людей заведомо есть общие темы для разговора. Отыскав на полированном овальном столе табличку со своим именем, Карен села на место и принялась рассматривать окружающих, пытаясь определить, кто на что способен.
Сзади какой-то мужчина с жаром излагал женщинам свои бескомпромиссные взгляды на место и роль школьного завуча. Несмотря на вежливое покашливание руководителя группы, свидетельствующее о начале занятий, оратор продолжал разглагольствовать.
