Антонины Ильиничны, отрицать родство с которой более не имело смысла. Отчего становилось лишь хуже. Напряжение множилось. И в какой-то момент нервы девушки сдали окончательно. Залпом опрокинув в себя почти полный бокал шампанского, Ира осторожно выскользнула из объятий Вячеслава. Они казались ей сейчас чугунными оковами. Виновато улыбнувшись, она пояснила, всячески избегая его тяжелого прямого взгляда:
— Отлучусь ненадолго!
— Нет! — выдал сурово. — От меня ни на шаг!
— Но мне нужно в дамскую комнату…
— Не вопрос! Идем!
— Слава! — тихонько зашипела, придвинувшись к нему вплотную. — Я хочу побыть одна, пожалуйста! Хоть несколько минуточек! Моя голова сейчас расколется, а желудок просто вывернется наизнанку! Умоляю тебя!
Он пристально вглядывался в ее лицо пару секунд, после чего напряженно сжал губы в тонкую линию и кивнул:
— Я провожу.
— Не нужно! Я сама…
— Сама ты заблудишься! Дом огромный!
— Хорошо, — выдохнула Ирина, соглашаясь, — как скажешь!
Красный чувственно провел своей безбожно горячей ладонью по спине Синицыной, непроизвольно посылая электрические импульсы по всему ее телу.
— Просто покажу дорогу, объясню, как вернуться, и оставлю тебя в гордом одиночестве на некоторое время! Раз уж оно тебе сейчас так… необходимо!
— Спасибо!
Ничего не ответив, молодой человек схватил ее под локоть и направился сквозь толпу в сторону широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. В который раз за вечер Ирина уперлась взглядом в огромное полотно, горделиво красующееся на стене. Не сбавляя скорости, шумно вздохнула и все же осторожно поинтересовалась, обмирая от волнения:
— Знаешь, я впервые встречаю такую большую и необычную картину!
— Да! — иронично хмыкнул парень. — Красиво жить не запретишь!
— Как называется?
— Сломанные крылья!
— Ого!
— Что?
— Слишком уж тяжелое название для такого изящества! Не находишь?
— Мне пофиг, честно говоря! Это отца от нее кроет!
— Кроет?
— Ну, да! Он заказал эту картину спустя месяц после их с матерью свадьбы у одного известного итальянского художника и отстегнул за нее весьма кругленькую сумму. Мама рассказывала, что первое время папа мог таращиться на полотно часами! Непрерывно! Представляешь?
В груди шевельнулась тревога.
— С большим трудом.
— Тогда радуйся, пучеглазая!
— Чему?
— Мне не передалась по наследству его тяга к высокому искусству!
— Вместо того, чтобы часами изучать технику мазка, предпочитаешь махать кулаками на ринге?
— Да! — Слава распахнул перед ней дверь, которая оказалась входом в большую уборную. Столь шикарную, что Ирина едва удержалась от восторженного возгласа. — И тебя!
— М-м-м?
Хищный оскал служил весьма красноречивым ответом.
Как и тихий чувственный шепот на ухо:
— Предпочитаю!
Приподнявшись на носочках, она запечатлела на его губах вполне невинный благодарный поцелуй. Затем игриво ущипнула за упругую ягодицу, чем вызвала мимолетную улыбку на суровом лице Красницкого.
— Знаю, — протянула заговорщицки.
— Нет. Не знаешь.
— Расскажешь?
— Покажу! — он надменно дернул подбородком. — Поторопись!
Синицына шустро юркнула внутрь и уже через порог пообещала:
— Я скоро вернусь, ступай!
Лишь заперев дверь, она почувствовала себя в относительной безопасности и постаралась максимально расслабиться. Первым делом выскользнула из черных лаковых лодочек, дабы ноги немного отдохнули. Огляделась.
Уборная оказалась выполнена полностью из натурального камня (включая пол, стены, потолок, небольшие колонны, раковину и унитаз), который был отшлифован до блеска и сверкал от чистоты так, что хотелось зажмуриться.
Чувствуя босыми стопами приятную прохладу, ибо тонкий капрон ее чулок преграды не создавал, Ира добралась до раковины и включила холодную воду. Намочив ладони, приложила их к пылающим щекам, внезапно вздрагивая и покрываясь крупными мурашами от такого резкого контраста.
Вперившись потерянным взглядом в зеркало, висящее прямо над умывальником, глубоко вздохнула полной грудью. Потом еще разок. И еще.
«Парням необходимо с кем-то встречаться, — ожил в сознании до тошноты приторный голос Макаровой, — набираться опыта, сбивать горячку!»
Пошатнувшись, девушка инстинктивно вцепилась в края раковины, буквально задыхаясь от обиды. От унижения. От желания разреветься.
«Они находят себе девок. Красивых. Доступных. Временных. А когда приходит пора, бросают их без тени сожаления, как использованную вещь!»
Ирина до отрезвляющей боли прикусила собственную губу. Но тщетно.
Жестокие слова Светланы Юрьевны намертво засели в ее голове. Отпечатались на подкорке. Оставили свой неизгладимый след в душе.
«А для жизни выбирают совсем других! Приличных. Достойных. Не затасканных. С такими семьи и создают! На таких женятся!»
Естественно, о подобный вещах им со Славиком думать было рано.
Очень рано, и умом девушка это понимала. Только…
«Вдруг все правда? Вдруг все так и есть? Вдруг я — твоя временная?»
Не доверяя своим ослабевшим коленям, Синицына обессиленно сползла на пол, упираясь спиной в холодную стену. Минутная слабость. Не более.
Просидев так некоторое время, размышляя, вспоминая, она смогла восстановить порушенное равновесие своего внутреннего контроля.
«Не сомневайся во мне, пучеглазая, — я твой!»
Сердце отозвалось внутри глухими порывистыми ударами.
— Моим и останешься! — прошептала она в пустоту, решительно поднимаясь на ноги. Одернув платье, стряхнула с него несуществующие пылинки.
Поправила прическу, вспушив волосы пятерней. Обулась и уже приоткрыла дверь, собираясь выйти в коридор, как услышала чьи-то торопливые шаги поблизости. А следом голоса. Женский и мужской. Первый принадлежал Васелине Анатольевне, второй — Александру Борисовичу.
— Саша, подожди! Саша!
— Чего тебе?
— Нам нужно поговорить!
— Не сейчас!
— Сейчас!
— Я хочу побыть один!
— Ты всегда один!
— Да! И мне хорошо!
Чувствуя неловкость от того,
