— Я запускаю процесс, — уведомляет друзей и жмет каждому из них руку.
Федор Евгеньевич спешит на выход из здания. Волнение не на шутку разыгралось в его крови, хотя уж кто-кто, а этот старый пес повидал всякое. Не раз ему приходилось брать кого-то так же, как он собирается взять девку Никольского. Но все это было очень давно, вдруг понимает Балакин. Последние лет десять в работе министра внутренних дел царил полный штиль: никто к нему не лез, а финансирование полиции из бюджета каждый год увеличивалось.
Так было бы и дальше, если бы вдруг не возник молодой и прыткий Ярослав Никольский.
— Касьянова ко мне позовите, — Балакин отдает команду секретарше, когда проходит мимо нее в свой кабинет.
Министр внутренних дел открывает ключом сейф, что спрятан за портретом президента, и достает оттуда папку. Опускается в большое кожаное кресло и спешит закурить сигарету, но тут же заходится громким удушающим кашлем. У Федора Балакина рак легких и жить ему осталось два года. Но он об этом еще не знает.
Раздается громкий стук в дверь.
— Заходи! — кричит, откашлявшись Балакин, и снова торопится затянуться сигаретой.
Дверь открывается, и в кабинет проходит молодой полковник Игорь Касьянов.
«Служить бы рад, прислуживаться тошно», писал Грибоедов в «Горе от ума». Так вот Игорь Касьянов давно уяснил: хочешь карьеру — прислуживайся.
— Слушаю вас, Федор Евгеньевич.
— Сядь, — кивает тот на стул возле своего стола.
Касьянов послушно опускается и смотрит на начальника глазами верного вассала.
— Надо бабу одну взять, — протягивает ему папку.
Полковник тут же открывает ее и видит фотографию молодой симпатичной девушки. Она идет по улице, а ее длинные темные волосы развеваются на ветру.
«Хороша», думает про себя Касьянов, чувствуя, как в брюках становится тесно.
— Как именно взять? — спрашивает у начальника, продолжая листать фотографии девушки. Доходит до листка с ее данными и принимается читать. Алена Доброва, журналист, 22 года.
— Подбросьте наркотики.
— В каком размере?
— Особо крупном. Арестуйте, допросите с пристрастием, напугайте. Затем сразу на суд, где ей изберут меру пресечения в виде заключения под стражу.
— Будет сделано в самое ближайшее время, — обещает Касьянов и поднимается с места.
— Отчет по ней держи передо мной лично.
— Так точно.
Для себя Касьянов решает обязательно улучить момент и остаться с прекрасной Аленой наедине, чтобы жестко ее трахнуть. В брюках становится еще теснее, а довольная улыбка касается губ, когда он представляет, как впечатывает девушку лицом в стену и засаживает ей сзади.
И ему — Касьянову — ничего за это не будет. Ведь он полковник МВД, а значит, неприкосновенен.
Глава 65
ЯРОСЛАВ
Алена — первая, кого я вижу, когда захожу в пресс-центр. В сердце сразу будто копье забивают. Не подавая вида, сажусь за стол с микрофоном. Рядом опускается мой новый пресс-секретарь.
— Коллеги, добрый день, — начинает Дарья в свой микрофон. — Сейчас Ярослав Викторович расскажет вам об актуальной экономической ситуации в стране, а затем ответит на ваши вопросы. Пожалуйста, поднимайте руку и представляйтесь.
Я пытаюсь сконцентрироваться на цифрах в бумагах, которые Дарья мне всучила перед началом пресс-конференции, но мой взгляд непроизвольно поднимается на Алену. Она сидит в предпоследнем ряду в темном платье, смотрит в блокнот и задумчиво вертит в пальцах ручку.
У меня внутри все сжимается от того, какой у нее нездоровый цвет лица. То ли бледный, то ли серый. Под глазами круги, губы обкусаны. Как будто болеет чем-то.
— Ярослав Викторович, — шепчет Дарья и слегка толкает меня в бок.
Силой заставляю себя опустить взгляд обратно в бумаги и начинаю монотонным голосом:
— Рост ВВП за десять месяцев этого года составил…
Просто читаю по листочку, даже не вникая в смысл. С некоторых пор вообще все потеряло смысл. Я каждый день задаю себе вопрос: а для чего мне это? Для чего мне эта должность, это министерство? Да даже эта страна.
Когда я пришел на госслужбу, действительно хотел сделать что-то полезное для России и ее граждан. Но очень скоро я столкнулся с тем, что кроме меня это больше никому не нужно. Ну разве что Ире.
Директор департамента Минфина, в котором я работал, был озабочен только тем, чтобы выбить себе от государства квартиру. Наш профильный замминистра держался за эту должность, чтобы входить от государства в советы директоров различных госкомпаний, и там зарабатывать. А министр финансов Валентин Александрович уже давно беспокоится только о своих личных интересах. На страну и людей ему наплевать.
И в министерство экономики Саныч меня поставил, потому что хотел видеть здесь «своего» человека, который не будет идти ему наперекор и доставлять проблемы.
Сначала я воспринял его предложение как реальный шанс сделать что-то действительно важное. Тем более что нужно было подготовить реформы для страны.
Президент поставил задачу изыскать с помощью реформ дополнительные деньги.
И я их нашел. А теперь возникает вопрос: на что они пойдут? И я понимаю, что точно не на повышение зарплат бюджетникам и пенсий.
Алена не задает мне вопрос. Даже не поднимает взгляда, продолжая лишь быстро записывать за мной в своем блокноте. Всегда удивлялся, как она умеет так строчить на бумаге от руки. Когда я потом просматривал ее рабочие блокноты, не мог разобрать ни слова.
— Ты хоть сама понимаешь, что написала тут? — спросил я как-то, смеясь.
— Конечно.
— Мне вообще ничего непонятно, — закрыл блокнот и положил его на стол.
— Это потому что у журналистов почерк докторский.
Как только я отвечаю на последний вопрос, Алена тут же закидывает вещи в сумку и пулей вылетает из пресс-центра, так и не посмотрев на меня ни разу. В груди ноет тупой болью. Я до ужаса скучаю по Алене. Квартира вмиг опустела без ее вещей, а постель стала холодной. По привычке я ночью поворачиваюсь в ее сторону, чтобы обнять, и тут же просыпаюсь, понимая, что обнимать больше некого.
