— Верю, — шепчет она. — И всегда буду…
Глава 51
Марго
Через неделю Ноа созывает пресс-конференцию, и я делаю перерыв в своих рабочих обязанностях, чтобы поддержать его. Группа репортеров собирается в пресс-зале арены, а Ноа сидит за длинным столом в передней части зала с микрофоном перед ним. Я стою в стороне, в окружении Лео Синклера, который занимается пиаром команды, и Теда.
Ноа бросает на меня быстрый взгляд, а затем немного наклоняется, чтобы что-то сказать в микрофон, обращаясь к репортерам, которые с любопытством наблюдают за ним.
— Спасибо, что пришли, — говорит он им. — Я созвал эту пресс-конференцию, потому что хотел внести ясность касаемо некоторых вещей. Ну, я думаю, в одну вещь. Одна очень важная вещь. — он качает головой, выражение его лица на мгновение мрачнеет. — Я уверен, что вы все слышали о женщине, с которой у меня якобы был роман, и которая забеременела. Некоторые из вас даже писали об этом.
Он многозначительно смотрит на репортера, который пишет для газеты, известной публикациями более непристойных статей, и у этого парня, по крайней мере, хватает приличия немного покраснеть.
— Но правда в том, что я никогда не встречал эту женщину. На фотографии, которая распространилась в социальных сетях и на новостных сайтах, изображены не я и Рэйчел Трэверс. На ней она и мой брат.
Среди собравшихся репортеров раздается тихий ропот, и несколько рук поднимаются вверх, задавая вопросы Ноа.
— Прежде чем отвечу на любой из ваших вопросов, — говорит он, поднимая руку, призывая к тишине. — Я просто хочу воспользоваться моментом и извиниться перед всеми моими фанатами. Знаю, что люди расстроились, когда думали, что я изменил своей девушке, и не могу их винить. Я пытался показать всем, что изменился, что расту, а затем подвел вас всех в ошибочной попытке защитить репутацию моей семьи.
Он снова смотрит на меня, выражение его лица становится все мрачнее.
— Но больше всего я должен публично извиниться перед человеком, который больше всего пострадал от моих действий. Марго Лукас — лучшая, самая добрая и невероятная женщина, которую я когда-либо знал, и тот факт, что я причинил ей боль, — это то, за что я никогда полностью не прощу себя. Я люблю ее всем своим чертовым сердцем и могу только надеяться, что однажды буду достоин той любви и прощения, которые она мне предложила.
Мои глаза горят, и я быстро моргаю, чтобы прогнать слезы, которые вот-вот прольются по щекам. Некоторые репортеры сейчас смотрят в мою сторону, а несколько фотографов фотографируют меня и Ноа. Я прижимаю руку к сердцу, когда эмоции грозят захлестнуть меня, и киваю, когда мы с Ноа смотрим друг другу в глаза.
Он удерживает мой взгляд еще на долгое мгновение, и на этот раз в пресс-центре воцаряется почти полная тишина, поскольку репортеры и фотографы становятся свидетелями нашего молчаливого общения. Затем Ноа откашливается и снова поворачивается к ним лицом.
— Я отвечу на пару вопросов, — говорит он. — Но ничего слишком личного.
Пожилая женщина в первом ряду поднимает руку, и когда он кивает в ее сторону, она спрашивает:
— Ты сказал, что именно от твоего брата Рэйчел Трэверс забеременела. А разве твой брат не женат?
Он качает головой.
— Извините, в настоящее время я не буду отвечать на вопросы о моем брате или семье. Вы можете обсудить это с ним.
Несколько других репортеров вмешиваются, задавая вопросы о том, почему он солгал и что теперь произойдет, но Ноа твердо стоит на своем, давая понять, что он больше не собирается участвовать в этом конкретном скандале. Через некоторое время вопросы переходят от происшествия и ребенка к таким вещам, как, например, как это повлияло на его игру и считает ли он, что у «Тузов» есть шанс на плей-офф в этом сезоне.
Ноа заметно расслабляется, когда тема возвращается к хоккею, и, ответив на последний вопрос, снова поднимает руки.
— На сегодня это все. Еще раз спасибо всем за то, что вы здесь, и я с нетерпением жду возможности поговорить с вами после следующей игры. Надеюсь, после того, как мы возьмем главный приз.
Среди собравшихся репортеров раздается рассеянный смех, и тихий гул разговоров наполняет комнату, пока они болтают друг с другом, собирают вещи и собираются уйти. Ноа встает и мчится ко мне, обнимая, как только достигает.
— Как я справился? — спрашивает он, искренне нервничая.
— Ты все сделал отлично, — кладу ладони ему на грудь. — Ты уже давал массу интервью прессе, верно?
— Да, но никогда на подобную тему, — он качает головой, морщась. — Надеюсь, они все поняли, что я больше не буду частью этого дерьмового шоу.
— Я думаю, что они поняли. И ты ничего не говорил о своей семье, ты просто дал понять, что больше не собираешься быть частью их драмы или прикрывать их. Какие бы последствия ни постигли их после этого, никто не сможет сказать, что это ты разжёг пожар.
— Согласен, — говорит Лео, выходя вперед и напоминая мне о своем присутствии. — Я думаю, ты выбрал правильный подход.
Я поспешно отступаю от Ноа, желая сохранить атмосферу профессионализма, но Лео, кажется, нисколько не смущается тем, как Ноа меня обнимал. Это вселяет во меня надежду, что люди в команде «Тузов» не будут видеть во мне просто девушку Ноа, а продолжат видеть самостоятельного члена команды, несмотря на наши с Ноа отношения.
— Хорошо, — Ноа кивает и пожимает руку Лео. — Спасибо за совет и за помощь устроить это все.
— Конечно, — Лео улыбается. Ему под тридцать, у него приветливый характер и безупречное чувство стиля, и, хотя я не работала с ним так много, как с Тедом, он мне очень нравится. — Ты один из наших самых популярных игроков, и люди заинтересовались твоей историей. Фанаты будут поддерживать тебя, особенно после этого интервью.
Ноа выдыхает с облегчением.
— Спасибо. Тогда все кончено?
Лео усмехается.
— Да, что касается пиар-чистки, то это сделано. Ты можешь говорить с прессой на эту тему в будущем, но я бы рекомендовал сделать то, что ты сделал сегодня, и игнорировать любые вопросы, связанные со скандалом. Насколько нам известно, это уже не твой скандал. Это принадлежит людям, которые действительно были вовлечены в это дело, и им предстоит разобраться с этим. Ясно?
— Чертовски ясно, — горячо говорит Ноа, и Лео снова смеется.
Через несколько минут Лео возвращается в свой офис. Пресс-зал уже опустел, остались только я и Ноа. Он снова притягивает меня обратно в свои объятия, как будто это его любимое место для меня — и я бы не стала его винить, если это так, потому что это и мое любимое место тоже.
Обхватив меня руками, Ноа кладет щеку мне на макушку, его ребра расширяются под моими ладонями, когда он глубоко вдыхает и выдыхает.
— Вот и все, Подсолнух, — бормочет он. — Все кончено.
— Да. Это так.
— Я чертовски рад, — он сжимает меня крепче, словно заново переживая кошмар того времени, когда мы были в разлуке. — Мне не терпится оставить все это дерьмо вместе со своей семьей в прошлом и вернуться к двум моим любимым вещам на свете.
— Да? И что это за вещи такие?
Я чувствую, как его щека скользит по моей голове, и я почти уверена, что он улыбается.
— Ну, одно из них — хоккей. А другое… — он усмехается, опуская голову так, что его губы касаются моего уха. — Другое — напоминание моей девушке, как сильно я ее люблю.
Глубокий хриплый голос заставляет меня дрожать, и я закрываю глаза, позволяя на секунду насладиться им. Затем я отстраняюсь, глядя на его великолепное лицо.
— Как насчет того, чтобы напомнить мне сегодня вечером после работы?
Он ухмыляется.
— У меня?
— Да.
— Хорошо. Приходи, как только закончишь здесь, — его улыбка становится шире, рука скользит ниже по моей спине, пока не оказывается в опасной близости от моей задницы. — Я приготовлю тебе ужин. И если ты будешь хорошо себя вести, я, возможно, даже сделаю это в фартуке… и больше ни в чем.
Мое нутро трепещет, внутри вспыхивает искра возбуждения.
