Том слабо улыбнулся, то ли в ответ на ее «спасибо», то ли на что-то еще.
– А теперь, – сказал он, – я думаю, мы должны отпраздновать это событие и сходить куда-нибудь пообедать.
– Я не могу…
– Ты взяла мою картину, – холодно напомнил ей Том. – Так хотя бы дай мне возможность угостить тебя обедом, это будет мое прощание с любимым произведением искусства.
Элен поняла, что не может ему отказать.
Том повез ее в Вудсток, и они сидели с бокалами в саду, где стоял густой запах сирени и мокрой травы. Элен было не по себе, но она четко осознавала, что ее депрессия прошла. Вечерние запахи, ощущение травы под ногами или мостовой – все это воспринималось обостренно и казалось удивительно драгоценным. Самые обычные вещи становились значительными, будь то негромкое бормотанье у открытого окна или свет фар, мелькавший на дороге.
– Тебе тут не холодно? – его голос тоже, похоже, изменился.
– Нет, – тихо ответила она. – Здесь чудесно. Том наклонился и взял ее руку, лежавшую на колене. Он слегка покачивал ее и насмешливо глядел на Элен.
Первым ее желанием было отобрать руку, пусть лежит себе спокойно.
– Тут должно быть кольцо, – услышала она свои слова. – Кольцо виконтессы. Дарси взял его, чтобы уменьшить, оно для меня слишком большое. Там такой огромный рубин, примерно как шарик для гольфа, и штук десять бриллиантов. У меня такое ощущение, что я тут абсолютно ни при чем…
Ее голос повис в тишине. Том все еще держал ее за руку, но смотрел на сад, словно думая о чем-то другом.
– Ты помнишь, как мы встречали Новый год? – вдруг спросил он.
Теперь-то Элен отдернула руку, словно обожгла ее.
– Да, живо. Тогда столько всего случилось!
– Мне не давали пощечину за поцелуй с двенадцати лет, когда я пытался обнять Элен Лу Портер на утреннем воскресном киносеансе. Оправившись после шока, я даже нашел это волнующим.
– Я была расстроена, – попыталась оправдаться она. – Мы ведь только что видели Оливера…
– Я не желаю сейчас говорить об Оливере.
Элен болезненно сжалась под его мрачным взглядом, чувствуя, что он чего-то от нее ждет. Она принялась нагромождать новые слова, чтобы еще больше отдалиться от Тома.
– Я помню, как я побежала спрятаться в бильярдную, а оказалось, что и Дарси там прятался…
– А уж о Дарси я тем более не желаю сейчас говорить.
Наступила хрупкая тишина.
У Элен возникло ощущение, что, скажи она хоть что-нибудь, и все переменится к лучшему. На столик упала тень. Это был официант.
– Вы готовы сделать заказ, сэр?
Лицо Тома чуть заметно дрогнуло, когда он брал со стола меню.
– Да, пожалуй. С чего мы начнем, Элен? Здесь превосходно готовят утку…
Момент был упущен.
Когда Том вел ее по ресторану, с ним поздоровались две компании. Он театрально расцеловал одну женщину в обе щеки и обменялся шутками с другой компанией, в которой Элен заметила довольно известного актера, снимавшегося в телесериалах.
Наконец они подошли к своему столику, скромно стоявшему в углу. Том комически вздохнул, усаживаясь напротив Элен.
– Дела, дела…
За едой они старательно придерживались нейтральных тем. Том расспрашивал Элен о Венеции, она рассказывала ему – сперва довольно сдержанно – о картинах, фресках и дворцах эпохи Возрождения. Потом от вина и вкусной еды ее язык слегка развязался, и, вдохновляемая ласковыми наводящими вопросами Тома, она принялась описывать ему впечатление, которое на нее произвел этот странный, чувственный город.
– Это похоже на очень яркие сны, которые человек видит прямо перед пробуждением.
Слово «сны» резануло ее, но на сей раз Элен не покраснела.
– Да, на меня Венеция тоже так действует. Я начинаю казаться самому себе невыносимо грубым, – Том улыбнулся, явно довольный, что ее лицо оживилось. – Скажи, а ты не наткнулась на одну церковь на такой маленькой площади? По-моему, это храм Святого Захария. Там еще алтарь Беллини: мадонна и четыре евангелиста…
– Да! О да, я ее видела однажды днем, ближе к вечеру, привратник стоял в луче света и держал в руках массивный ключ: он собирался закрывать церковь и был похож на самого Беллини. Я все собиралась вернуться и еще раз осмотреть эту церквушку, но так и не собралась.
– Я тебя свожу туда. Больше всего на свете мне хочется осмотреть ее вместе с тобой, – Том сказал это очень тихо, но с таким видом, будто это было что-то само собой разумеющееся. Встретившись с ним взглядом, Элен заметила в его глазах вызов и прежнюю насмешку. Она не стала колебаться.
– Это невозможно.
– Из-за Дарси?
– Конечно, из-за Дарси. Я собираюсь за него замуж.
– Элен… – Том накрыл ее руки своей теплой ладонью. – Неужели ты действительно выходишь за виконта Дарси? Или это хорошо продуманный розыгрыш?
Элен напряглась. Она вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на Тома в упор.
– Это была бы не очень смешная шутка, не так ли? Да, я намерена выйти замуж за Дарси. Я люблю его.
«Ври больше!» – грустно сказал ее внутренний голос.
Том медленно поднес ее сомкнутые руки к губам и, поцеловав каждый палец, отпустил.
– В таком случае, – сказал он, – я желаю вам обоим большого счастья.
Он махнул рукой официанту, который скромно стоял в стороне.
«Они, должно быть, считают нас любовниками», – уныло подумала Элен.
Говорить им было больше не о чем, да и вообще пора было уходить.
По дороге в Оксфорд они почти все время молчали. Но потом, подъезжая к Порт-Медоу, резко завернули за угол и оказались у горбатого моста, перекинутого через Айзис.
– Погляди-ка!
Элен затаила дыхание. Впереди светилась огнями бродячая ярмарка, она до самого последнего момента не была видна за поворотом дороги и придорожными ивами. Ослепительно яркие огни сияли в темном, пустом пространстве, словно мираж. По лугам разносились мелодичные звуки музыки и крики зазывал.
Том резко затормозил. Они вышли на ночную дорогу и, опершись о решетчатый бордюр, принялись вглядываться вдаль. Мир казался совершенно безлюдным, окутанным мглой и туманом, поднимавшимся от реки, однако впереди виднелись карусели, опоясанные бриллиантовыми ожерельями огоньков, красных, голубых и зеленых, а в отдалении упорно раздавалась веселая музыка.
– Это все не на самом деле, – выдохнула Элен. – Это какая-то призрачная ярмарка. Или сцена из фильма Феллини.
– Не Феллини, – поправил ее Том, – а скорее, из раннего Антониони.
Они залились веселым смехом, и напряжение между ними исчезло. Лицо Тома вдруг оживилось, в нем мелькнуло детское предвкушение радости.
– Чего же мы ждем?
Они перемахнули через бордюр и побежали к сплетенным бусам огней, среди которых медленно вращались разноцветные спицы колеса обозрения, похожего на гигантскую звезду.
