этом. Хотела бы я иногда быть такой сдержанной.
— Каролина, — говорю я.
Она смотрит на меня. — Да?
— Я люблю тебя, — говорю я ей, задаваясь вопросом, когда я в последний раз говорила ей эти слова.
Я обнимаю ее, прижимаю к себе, и она прижимается, прижимаясь губами к моей щеке в мягком, сладком поцелуе. — Я тоже тебя люблю.
Мы загружаемся в элегантные черные лимузины, Спенсер и я делим один с Уитом и Саммер. Как только мы оказываемся внутри, Саммер сгорбилась, положив руку на живот, ее глаза закрыты, и она делает глубокий вдох.
— Саммер, — говорит Спенсер, его голос полон тревоги, — У тебя схватки?
— Конечно, нет. — Она откидывает голову назад, ее длинные каштановые волосы падают на плечи, глаза все еще закрыты. — Это похороны моей свекрови. Я не могу родить.
— Господи, Саммер. Что если ты родишь ребенка? — Уит мягко отталкивает ее руку от живота, прижимая свою к его боку. Он держит ее там, наклонив голову, как будто сосредотачивается на происходящем. Как будто он какой — то врач. — Я действительно чувствую схватки.
Паника пронзает меня. — Мы должны отвезти ее в больницу.
— Уит не может поехать в больницу. Мы должны закончить эти похороны. — Саммер выдохнула, ее щеки покраснели. — О Боже, это больно.
— Мы едем в больницу, — твердо говорит Уит, протягивая руку, чтобы нажать на кнопку и опустить окно, отделяющее водителя от нас. Он приказывает ему отвезти нас в ближайшую больницу, и водитель переключается в режим гонщика, ведя лимузин по переполненным улицам с удивительной ловкостью.
И на бешеной скорости.
Я сжимаю руку Спенсера, мое сердце колотится от волнения и страха. Уит — воплощение спокойствия, он говорит с Саммер успокаивающим, спокойным тоном, говорит все правильные вещи, и я понимаю, что он эксперт в этом деле. У него уже был ребенок, он поддерживал ее, пока она рожала маленького Оги.
Теперь в их семье появился еще один член, и это заставляет мое сердце раздуваться от любви.
Через несколько минут мы подъезжаем к входу в отделение скорой помощи, и Спенсер с Уитом выходят из машины первыми, чтобы помочь Саммер выйти из лимузина. Я обнимаю ее, а потом мы со Спенсером стоим у лимузина и смотрим, как они входят в больницу. Как только они исчезают из виду, я поворачиваюсь к Спенсеру, мои глаза наполняются слезами.
— Малыш. — Он тянется к моему лицу, его большой палец проводит по моей щеке, ловя слезу. — Почему ты плачешь?
— Жизнь — это просто замкнутый круг, понимаешь? — Я пытаюсь рассмеяться, но вместо этого получается всхлип. — Мы потеряли мою маму, и сегодня у нас появится девочка.
— Ты права, — мягко говорит он, его глаза светятся, когда он изучает меня. — Мы прошли полный круг.
— Моя мама была бы рада познакомиться с ней. — Мой смех становится водянистым, и я закрываю рот рукой, мои глаза на мгновение зажмуриваются. — Я бы хотела, чтобы она не была такой, какой была.
— Ты не могла изменить ее, как бы ты ни старалась. — Он обхватывает мое лицо обеими руками, наклоняя его вверх, и я открываю глаза, чтобы увидеть, что он смотрит на меня с безошибочной любовью. — Но теперь у тебя будет маленькая милая племянница, и мы должны убедиться, что она знает, что ее любит семья.
— Я не могу ждать. — Я нахмурилась. — Они так и не сказали мне, как они хотят ее назвать.
— Я не уверен, что они сами знают. — Спенсер наклонился, прижался своим ртом к моему. — Я горжусь тобой.
— Почему? — шепчу я.
— Ты была такой сильной. Я знаю, что это было нелегко.
— Разве плохо признать, что я немного испытала… облегчение? — Последнее слово я произношу едва слышным шепотом.
— Нет. — Он качает головой. — Ты можешь признаться мне во всех своих истинах.
— Всех?
Он кивает.
— Например, что я люблю тебя больше, чем кого — либо другого на этой планете?
Его губы кривятся в небольшой улыбке. — Я чувствую то же самое.
— Правда?
— Да. Ты знаешь, что да. — Он снова целует меня, на этот раз глубже. — Я люблю тебя, Сильви Ланкастер.
— Я тоже тебя люблю, Спенсер Донато.
— Пойдем в квартиру твоего отца?
Я вздыхаю. — Полагаю, мы должны появиться.
Он убирает свои руки с моего лица, обхватывает меня и направляет к задней части лимузина. — Все будет хорошо, Сил. Она больше не сможет причинить тебе боль.
Эти семь слов не отпускают меня на протяжении всей поездки. Пока мы были в квартире моего отца, общались с семьей, встречались с некоторыми старыми друзьями моей матери. Они были моими любимыми собеседниками. Они знали Сильвию до того, как она изменилась в худшую сторону. Когда ее отрицательной чертой было добиваться того, чего она хотела, невзирая на последствия. Они рассказывают мне историю за историей, и я смеюсь до боли в животе, благодарная за то, что отвлеклась.
Групповое сообщение пришло всем нам ближе к концу дня, когда собрание уже заканчивалось. Уит отправил его мне, Спенсеру, отцу и Каролине.
Уит: Три килограмма и двести грамм. Рост 50 сантиметров. Легкие такие же громкие, как у ее мамы.
Текст сопровождается фотографией краснолицего, хнычущего малыша.
Мы все улыбаемся. Мой отец сияет от гордости. Каролина выглядит довольной. Спенсер обнимает меня за плечи.
Я: Как ее зовут????
Каролина: Да! Мы умираем от желания узнать!
Уит тратит несколько минут на ответ. До такой степени, что я топаю своими черными Лабутенами по мраморному полу кухни моего отца, и меня охватывает разочарование.
Когда, наконец, приходит сообщение, я не могу открыть его достаточно быстро.
Уит: Ее зовут Айрис.
— У вас есть прабабушка по имени Айрис, — говорит отец, его глаза подозрительно блестят после того, как он прочитал текст.
— Мне это нравится, — говорю я со вздохом.
Мое сердце переполнено.
Спенсер
Мы возвращаемся в мою квартиру после собрания, голова Сильви тяжело опускается на мое плечо. Она так устала. Последние несколько дней были тяжелыми, и хотя я знаю, что она пытается скрыть облегчение, которое испытывает из — за смерти матери, от всех остальных, она знает, что всегда может быть честной со мной.
Так же, как и я должен быть настоящим с ней.
— Ты проснулась? — Мой голос звучит мягко в замкнутом пространстве машины, между нами и водителем возвышается стена.
У нас полное уединение. Я уже обследовал машину на предмет возможных жучков. Я слишком долго в этом деле, чтобы допустить такую ошибку, как эта.
Она медленно поднимает голову, ее взгляд ищет мой. — Да.
