Главное же действо происходило на кухне. Мира и Ливви увлеченно занимались закусками — раскладывали по блюдам сыр проволоне, печеный перец, тунец, оливки, брускетты. Мария слоями укладывала маникотти домашнего приготовления в форму для запекания, а Энджи готовила творожный крем для пирожных.
В углу, на небольшом столе, за которым когда-то за едой умещалось все семейство Десариа, возвышался трехуровневый свадебный торт.
— Лорен, — сказала Мария, — начинай накрывать стол для фуршета.
Лорен тут же принялась за дело. Взяв столовые приборы и салфетки, она прошла в столовую и остановилась, озадаченно глядя на огромный стол, застланный светло-зеленой скатертью из дамасского шелка. В центре стола возвышалась ваза с розами. Девочка понимала, что накрытый стол будут фотографировать, и ей хотелось правильно сервировать его. Но как?
— Столовые приборы кладут здесь, ближе к краю стола, — сказала Энджи, входя в комнату вслед за ней. — Вот так.
Лорен смотрела, как она раскладывает вилки, ножи и ложки красивыми веерами, и вдруг со всей ясностью осознала, что скоро лишится всего этого. Мысль так ошеломила ее, что она даже еле слышно охнула.
— Что с тобой, Лорен? У тебя такой вид, будто ты только что потеряла близкого друга.
Лорен выдавила из себя улыбку и поспешно проговорила:
— Мне кажется, ты не должна накрывать стол в день своей свадьбы.
— В этом-то и заключается вся прелесть того, что выходишь за того же мужчину. Сейчас главное сам брак, а не церемония. Мы устроили эту свадьбу исключительно для мамы. — Наклонившись к Лорен, она чуть тише добавила: — Я просила ее сделать все скромно, но ты же знаешь мою маму.
Продолжая раскладывать приборы, Энджи прошла вдоль стола дальше. Лорен неожиданно показалось, что их разделяет огромное расстояние.
— Ты кого хочешь, мальчика или девочку?
Энджи замерла с ножами в руке. У нее возникло ощущение, что время остановилось, а гомон, доносившийся из гостиной, зазвучал приглушенно, словно сквозь вату.
— Не знаю, — наконец ответила она. — Главное, чтобы ребенок был здоров.
— Тот консультант, к которому ты отправила меня, она сказала, что я не должна бояться задавать тебе вопросы. Она сказала, что мы с тобой должны быть полностью откровенны.
— Ты можешь говорить со мной о чем угодно. Ты и без консультанта знаешь это.
— Тот план усыновления, что мы составили… — Лорен решилась задать вопрос, который мучил ее всю ночь, но у нее все же не хватило духу договорить.
— И?
Лорен нервно сглотнула.
— Ты выполнишь его? Будешь посылать мне письма и фотографии?
— Ах, детка, конечно, буду.
Это «детка», произнесенное с величайшей нежностью, отняло у Лорен остатки самоконтроля, она уже не могла удерживать внутри то, что волновало ее.
— Ты забудешь меня.
Энджи помрачнела, в ее глазах заблестели слезы. Она подошла к Лорен и, обняв ее, с горячностью произнесла:
— Никогда!
Лорен отстранилась первой. Объятие не утешило ее, напротив, она почувствовала себя еще более одинокой. Она прижала руку к животу и ощутила шевеление ребенка. Она уже собиралась предложить Энджи сделать то же самое, но тут в комнату вошел Дэвид.
Ее грусть улетучилась в ту же секунду. Она не останется одна после того, как отдаст ребенка. У нее будет Дэвид.
— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он и поздоровался с Энджи.
Лорен радостно улыбнулась, хотя и не поверила его словам.
— Я кажусь себе огромной, как дом.
Дэвид рассмеялся:
— Я люблю дома. Между прочим, я подумываю о карьере архитектора.
— Ах, хитрюга, что же ты раньше молчал?!
Дэвид обнял ее за плечи, и они отправились на кухню за блюдами. По дороге он рассказал ей все школьные сплетни. К тому моменту, когда Мария пригласила всех на задний двор, где была поставлена арендованная белая беседка, украшенная шелковыми розочками, у Лорен заметно улучшилось настроение, и она от души смеялась.
В беседке стояли Конлан — на нем были черные джинсы и черный пуловер — и отец О’Хэлиан в сутане.
Под звуки песни Нэта Кинга Коула «Незабываемая» Энджи шла по мощеной дорожке. На ней был белый пуловер рельефной вязки и белая легкая юбка, ветер развевал ее длинные темные волосы. В руках она держала одну белую розу.
Лорен с восторгом смотрела на нее. Энджи, поравнявшись с девочкой, нежно улыбнулась ей. Их взгляды встретились, и Лорен мысленно произнесла: «Я тоже тебя люблю».
Это безумие…
Энджи протянула Лорен розу и двинулась дальше.
Лорен смотрела на розу и не верила своим глазам. Надо же, даже сейчас Энджи думает о ней!
— Видишь, как тебе повезло, — прошептала она малышу, поглаживая живот. — Она будет твоей мамой.
И вдруг ей нестерпимо захотелось разрыдаться.
Мария твердо решила, что Энджи нужно научиться готовить. Было утро понедельника, когда она заявилась к дочери с большой картонной коробкой, полной продуктов. Никакие возражения не остановили ее.
— Ты снова стала замужней женщиной. Ты должна вкусно кормить своего мужа.
Стоявшая в дверях Лорен тщетно сдерживала смех — уж больно забавно звучали протесты Энджи.
— Над чем ты смеешься? — грозно осведомилась Мария, уперев руки в бока. — Ты тоже будешь учиться. Вы, обе, идите переодевайтесь. Чтобы через десять минут были здесь.
Лорен побежала наверх, сняла фланелевую ночную сорочку и надела черные легинсы и футболку с эмблемой «Бульдогов» школы «Фиркрест». Когда она спустилась вниз, Мария внимательно оглядела ее с ног до головы. Лорен покорно ждала, когда осмотр закончится, и робко улыбалась.
— Что мне делать? — наконец спросила она.
Мария подошла к ней и, качая головой, цокнула языком.
— Тебе не по возрасту такие грустные глаза. Ты слишком юна, — с сожалением проговорила она.
Лорен не нашлась что на это ответить.
Мария достала из коробки фартук и подала его Лорен.
— Надевай.
Лорен выполнила указание.
— А теперь иди сюда.
Мария принялась выкладывать продукты на стол. Когда на кухню пришла Энджи, одетая в джинсы и футболку, на разделочном столе высилась гора муки и стояла металлическая миска с яйцами.
— Паста, — уныло заключила Энджи.
В течение следующего часа они работали бок о бок. Мария учила их, как сначала надо в горке муки проделать углубление, разбить туда яйца, затем осторожно замесить тесто, но так, чтобы оно не было слишком крутым. Пока Лорен училась раскатывать тесто в тонкие листы, Энджи сходила в гостиную и включила музыку.
— Так будет веселее, — сказала она, танцующим шагом вернувшись обратно на кухню.
