не такой, как ты думаешь.
— О-о-о, — тянет Геля. — С тобой все понятно. Увозите эту женщину, она готова. И что же, вы теперь, типа, вместе.
— Наверное, — прикусываю щеку изнутри. — Да, — уже увереннее говорю я. — Мы вместе.
— И его очень специфичная работка тебя не смущает? — мягко спрашивает подруга., заглядывая мне в глаза.
— Он сказал, что решит эту проблему. Я ему верю.
Ангелинка кивает, хотя по ее лицу видно, что она таким обещаниям верить не склонна. Но у нее другой жизненный опыт, она совсем не знает Вову и конкретно в этот отрезок времени очень разочарована в мужчинах. Поэтому я благодарна, что она молчит и свое мнение не высказывает. Мне кажется, моя уверенность в словах Вовы настолько тонка, что любое слово может пустить на ней трещину просто потому, что пока он свои слова никак не подтвердил. Это слепая вера, вера влюбленной девочки.
И это страшно, честно говоря.
— Так и что, — многозначительно улыбается Геля, уводя разговор на безопасную территорию. — Вы прям под родительской крышей?..
— Ага, — расплываюсь в несдержанной улыбке.
— Представляю их лица, — хохочет подруга.
— Нет, ты даже не представляешь!
— Ой, подожди, подожди, нужно еще винишко. На сухую такие истории я слушать не могу.
— Да в тебе этого полусухого уже плещется! — смеюсь я. — Давай лучше за кофе вылезем. Прогуляемся. Май на дворе.
— Ладно. Пойду соберусь. Ты б тоже, — показывает на меня пальцем, очерчивая фигуру. — Душ там, причесалась.
Я приглаживаю взлохмаченные дорогой волосы. Точно. Долгая поездка, неугомонные мужские пальцы. Определенно, душ.
Мы собираемся за полчаса, Геля старательно делает вид, что инцидента с ее слезами не было, я, в свою очередь, что не заметила, как она вытащила из мусорки пачку сигарет. Знаю, ей нужно позволить сохранить лицо. Моя насыщенная событиями история, как никогда кстати.
* * *
— И вот я выхожу, а под дверью наша одежда лежит аккуратной стопочкой… а сверху мой лифчик! — наклоняюсь ближе к Ангелинке, чтобы не весь вагон метро был в курсе моих приключений.
Геля запрокидывает голову и громко смеётся, привлекая к нам внимание. Я заливаюсь румянцем от пары десятков пристальных глаз, но тоже смеюсь. История вышла с изюминкой.
— И что маман? Полоскала потом мозги, что приличные девочки под крышей отчего дома таким не занимаются? — спрашивает подруга, едва успокоившись.
— Не поверишь, нет! Мы даже… вроде как… нашли точки соприкосновения.
— Да ладно. Мама-ментор тоже имеет за душой дух авантюризма?
— Скорее, любит хороводы, — хмыкаю я.
— Чего?
Вагон притормаживает, оповещая нас о прибытии на нужную станцию.
— Потом объясню, — встаю на выход. — Пошли.
Она вторит моим движениям: встает, цепляется за поручень, делает шаги к двери на выход. Но почему-то делает это совсем иначе. Если я иду — просто иду, то она — собирает мужские взгляды и повышает уровень тестостерона в вагоне до почти ощутимого в воздухе. Она красивая, да, с ней рядом всегда чувствуешь себя немного ущербной, но тут дело даже не в явной привлекательности, по сути, красивых девчонок-то много, по утрам питерское метро вообще походит на кастинг-агентство моделей. Тут дело в сбивающей с ног энергетике. Она просто делает это: становится центром притяжения внимания, едва появляется где-либо. И поверить, что ей так не везет с мужиками — просто невозможно.
— А обязательно было тащиться в такую даль за кофе? — скучающе спрашивает она, опираясь на поручень позади.
Двери перед нами разъезжаются, мы выходим, сопровождаемые неприкрыто заинтересованными взглядами.
— Не обязательно, но мы же гуляем, — говорю я. — К тому же хотела тебе показать эту кафешку, там прикольно.
— Ну да, теперь это «ваше место», — подкалывает Геля, откидывая волосы назад.
— Наверное, — улыбаюсь я. Может, мы даже займем тот самый столик!
— Так что там про хороводы?
— А! Занятная теория моей мамы: есть мужики для огорода, а есть для хоровода.
Догадайся, в какую категорию попал Вова?
— Хм, а есть в этом какая-то фишка, — задумчиво кивает головой. — Типа, с одними семью можно строить, а вторые только на «похороводиться» подходят, сводит брови, словно размышляя над чем-то.
— Ну, мама немного другой смысл вложила. Говорит, мне как раз такой нескончаемый хоровод, как Вова, и нужен. Типа, не создана я для их земельно-огородной жизни.
— Да ладно! Признала, наконец, что ты обособленная личность со своими потребностями и желаниями? — округляет глаза подруга.
— Можешь представить?
Мы выходим из подземки на солнечный свет, я тянусь к своим Полароидам.
Погода действительно на редкость ласковая в этом мае, словно поддерживает градус любви в созданных ей же парочках.
— Значит, в итоге, все было не зря, — берет меня под руку и мы, дружно хихикая, прогуливаемся в сторону «ЧЧ». — Расскажешь им когда-нибудь, как на самом деле все началось у вас с этим… Прости, я все еще подыскиваю не обидное для него прозвище, — морщится она.
— Блин, вы обязаны подружиться! Не можете же вы вечно цапаться теперь… — в сумке тренькает телефон, я достаю его, чтобы увидеть сообщение от мамы.
«Вова забыл у нас кое-что. Я отложу до вашего следующего приезда".
«Спасибо. А что забыл?» — интересуюсь я.
Ответ приходит не сразу. А потом фотография, вместо тысячи слов: заботливо сложенная вчетверо ткань, не узнать которую невозможно. Именно этот крупный горох я стягивала с него в последний вечер. Я заливаюсь краской и прикусываю губу. Перед мамой, конечно, неловко, но и смешно. Куда мы могли их закинуть, что даже не увидели, пока собирались?
— Что там? — спрашивает притормозившая вместе со мной Геля.
— Улики, — выдавливаю смешок и захожу в телефонную книгу. Нельзя не поделиться этим с Вовой.
Слышу гудки в телефоне, возобновляю шаг.
— Ал-лё, — привычно растягивает Курт.
— Ты кое-чего не досчитаешься, когда будешь забирать свои вещи, — смеюсь ему в трубку.
— Вы приносите жертву сатане и мои штаны там главный лот? — насмешливо спрашивает.
— Нет, ты кое-что забыл у моих родителей. Кое-что очень цветастое. Гороховое,
