Как будто все это несбыточная мечта.
Я пытаюсь говорить, но так задыхаюсь, что у меня уходит несколько попыток.
— Ты это серьезно, или ты говоришь это только потому, что знаешь, что я хочу это услышать?
— Хватит подвергать сомнению все, что я говорю или делаю. Это действительно действует мне на нервы. Да, я манипулирую, но не с тобой. Я всегда прямо говорил, чего я хочу от тебя.
— И что же это?
— Ты будешь моей. Взамен я дам тебе весь мир.
— Мир? — Слеза скатилась по моей щеке. — Что определяет мир для для тебя, Килл? Потому что для меня это просыпаться рядом с человеком, которого я люблю, и быть уверенной, что он тоже любит меня. Я не знаю, когда и как это произошло, но я знаю, что влюбилась в тебя. Так сильно, что мне больно осознавать, что ты никогда не будешь чувствовать то же самое.
— Кто сказал, что я никогда не буду?
— Твоя природа. Дело не в том, что ты не хочешь меняться, а в том, что ты искренне не можешь.
— Не навешивай на меня ярлыки. Видишь ли, то, что я понял о любви, это то, что она благородна, нежна и означает, что если ты любишь кого-то достаточно сильно, тебе, возможно, придется отпустить его. Пойми, Глиндон, в том, что я чувствую к тебе, нет ничего благородного или нежного. Это бурный вулкан одержимости, обладания и безумной похоти. Если ты хочешь любви, то я люблю тебя, но это неортодоксальная версия любви. Я люблю тебя достаточно, чтобы позволить тебе войти в мои стены. Я люблю тебя настолько, чтобы позволить тебе говорить с моими демонами. Я люблю тебя настолько, чтобы позволить тебе иметь власть надо мной, когда я никогда не позволял никому разрушить меня изнутри.
Мое сердце бьется так сильно, что кажется, оно пытается вылететь из моей груди и каким-то образом соединиться с его.
Это не может быть заученным поведением, не тогда, когда его глаза — расплавленная лава, и он смотрит на меня с интенсивностью, от которой у меня перехватывает дыхание.
— Киллиан...
— Даже не думай снова сомневаться в моих словах.
— Я не... Я просто тронута.
— Конечно, тронута. Держу пари, тебе понравилась лакомая часть о том, что ты имеешь власть надо мной.
— Это справедливо, учитывая всю ту власть, которую ты имеешь надо мной. — Я поднимаю руку и погладила его по щеке, улыбаясь, а потом поморщилась, когда у меня запульсировала губа.
Похоже, ему это не нравится, судя по тому, как вскидываются его брови. Затем он берет мою руку и целует мою ладонь, вызывая дрожь в глубине моей души.
— Я обещаю, что больше никому не позволю причинить тебе боль.
Я верю ему.
С кровью на его пальцах и руке это звучит более зловеще, но это все часть Киллиана. И когда я влюбилась в него, я должна была принять это.
Хорошего, уродливого и чертовски плохого.
— Ты уверен, что я тебе не наскучу, в конце концов? — спрашиваю я.
— О, детка. Даже после смерти.
Я улыбаюсь, потому что знаю, что он имеет в виду каждое слово.
— Хорошо, потому что угадай что?
— Что?
Я наклоняюсь и шепчу:
— Я твоя.
Его ноздри раздуваются, а челюсть сжимается.
— Повтори это.
— Я твоя, Киллиан. Думаю, я была твоей с тех пор, как мы впервые встретились.
Обхватив его за талию, я медленно прислоняюсь к его груди, чтобы не было больно.
Не знаю, куда мы пойдем дальше, но я готова к миру, который Киллиан положит к моим ногам.
Я также готова вырасти в смелую девушку, которой я становлюсь, когда я с ним.
Глава 40
Леви
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Я сижу рядом с дядей на кожаном диване в своем кабинете, а мои мальчики стоят позади нас со стойкой солдат-новичков.
Или Брэн. Лэн излучает разрушительную энергию, из-за которой люди гибнут.
Все четверо смотрят на человека, который сидит в кресле напротив нас. Несмотря на гипсовую повязку на правой руке, он выглядит непринужденно и презентабельно в темных брюках и рубашке на пуговицах.
Его волосы уложены, выражение лица напоминает выражение мудрого монаха, и у него есть все признаки, чтобы сойти за респектабельного человека.
Но я знаю лучше.
Я никогда не думал, что настанет день, когда я буду разговаривать с парнем, который спит с моей дочерью.
Я думал об этом с тех пор, как мы с Астрид узнали, что ждем девочку, и этот образ всегда, без сомнения, затуманивал мое зрение.
Не слишком ли поздно просить какую-нибудь ведьму вернуть нас в прошлое, чтобы моя дочь осталась вечно маленькой? Потому что мне очень трудно с этим смириться.
Состояние дяди еще хуже, но выражение его лица более расчетливое. Видимо, он имел в виду это, когда предлагал избить этого ублюдка в клочья и отправить его обратно в Штаты с билетом в один конец.
Я не против такого варианта, поскольку это означало бы, что я избавлюсь от парня, которого Глиндон так нагло представила нам:
— Мама, папа, познакомьтесь с моим парнем, Киллианом.
Да, у нее и раньше были парни, но она не считала нужным приводить их домой. Кроме того, я знал, что они держат дистанцию, потому что Лэн позаботился об этом. Очевидно, с этим Киллианом он не может.
— Леви, — обращается ко мне дядя, не разрывая зрительного контакта с Киллианом. — Тебе не кажется, что этот парень достаточно бесстыден, чтобы показаться в твоем доме после того, как он разбил сердце Глиндон?
— Действительно, дядя. Он мог бы держаться подальше и избегать нас, но он, видимо, решил, что нанести нам визит — это правильно.
— Кто скажет ему, что его родители могут не узнать его, когда мы с ним покончим?
— Давайте не будем его слишком сильно бить, дядя. В конце концов, ты знаком с его отцом. — Я опускаю глаза на Киллиана, который следил за всем разговором с тем же пустым выражением лица. — Вот что я тебе скажу, парень. Если ты порвешь с Глиндон, и она поймет, что это все твоих рук дело, мы избавим тебя от пыток.
— При всем уважении, сэр, эти угрозы на меня не действуют, — говорит маленький засранец с небольшой улыбкой. — Вам стоит спросить у Лэндона. Он пробовал и похуже и потерпел неудачу.
— Я не потерпел неудачу, если не перестал пытаться, — говорит Лэндон. — И тебе стоит послушать папу, потому что он предлагает тебе легкий выход.
— Совершенно точно, — говорю я. — Дядя, при других обстоятельствах, как мы поступим с человеком, который думает, что может быть с моей дочерью после того, как разбил ей сердце?
— Поправка. — Киллиан приподнимает бровь. — Я не разбивал ей сердце. Она подумала, что я сделал это после того, как увидела клип из вырезанного видео, в котором я сказал ее фальшивому другу, что он может упасть замертво. Чего она не видела, так это остальной части видео, где он спрашивает меня, что бы я сказал ему, если бы он хотел умереть. И после этого, когда он рассмеялся и сказал, что, возможно, он возьмет кого-нибудь с собой. Кстати, этим кем-то была Глиндон. Он хотел сброситься вместе с ней с обрыва, но в последний момент она спаслась. Из-за его поступка она несколько месяцев чувствовала себя ужасно, думая, что подвела его, когда он больше всего в ней нуждался, и поэтому он покончил жизнь самоубийством. Как я уверен, Лэндон и Брэндон сказали вам, он не умер, но сейчас он желает смерти.
Я поднимаю бровь на его уверенную, напористую манеру говорить. Это поразительное, абсолютно ужасающее напоминание о том, каким был мой кузен, когда ему было примерно столько же лет, сколько этому ублюдку.
Дядя, должно быть, тоже уловил связь, потому что его губы сжались в линию.
— Лэндон сказал мне, что у тебя есть история связанная с насилием, мальчик.
— И у него тоже, но ты же не видишь, что я вывешиваю его грязное белье на всеобщее обозрение. Должен сказать, что тебе это не идет, Лэндон.
Я чувствую напряжение, исходящее от моего старшего сына, но Брэн похлопывает его по плечу — или, может быть, хватает его за плечо в попытке остановить его, чтобы он не вылетел, как пуля.
