я чувствую его тихое, спокойное дыхание.
Прикрываю глаза на секунду и напитываю всю себя этим восхитительным моментом. Он и я, остальное неважно.
Аккуратно, чтобы не разбудить парня, я поворачиваюсь в его руках. И таю от любви. Ведь от Никиты невозможно оторвать взгляд. Смоляные густые ресницы веерами лежат на щеках. Волосы растрёпаны. Чуть отросла щетина. Во сне он совсем похож на мальчишку.
Приподнялась на локтях, окинула его еще раз взглядом. Господи, ну какие же красивые у него губы. Я так их люблю…
Да что уж там? Я люблю Никиту Соболевского всего, с ног до головы. Вопреки всему люблю и всем своим сердцем, что сжалось в этот самый момент в груди в жалкий дрожащий комочек.
Но это от счастья! Потому что чувства мои взаимны. А вот, через что пришлось пройти этому парню…
Боже!
С рождения совершенно никому не нужный. Ни родной матери, что бросила его еще в роддоме. Ни отцу, что винил его в смерти любимой женщины. Ни мне, что видела в нем заклятого врага.
И он барахтался в этой тотальной к себе ненависти. Жил в ней годами.
Один.
Рычал, побитым и израненным животным, скулил и кусался, хотя на самом деле просто хотел капельку любви и ласки. И как бы ему не было страшно склонить голову, он это сделал. Даже тогда, когда точно знал, что ничего не получит взамен.
Футболка на его боку чуть задралась, и я осторожно прикоснулась кончиками пальцев к татуировке Джокера. В этом весь Никита – всегда в маске, даже тогда, когда на глазах слезы.
Я так больше не хочу. Пусть все это останется в прошлом.
Аккуратно пригладила ему волосы, встала и двинула в душ, где с улыбкой обнаружила заранее приготовленные для меня чистые вещи, полотенце, новую зубную щетку, ягодный гель для душа и шампунь с бальзамом ополаскивателем.
- Все-то он знал, – пробормотала я, покачала головой и встала под упругие капли горячей воды.
А после высушилась, оделась в свежее белье и двинула на кухню. Открыла холодильник и замерла перед ним, раздумывая, что бы приготовить на завтрак. А определившись, достала яйца, молоко и сливочное масло. В привычном месте отыскалась мука, соль и сахар.
А уже спустя минут двадцать на сковороде румянился первый блинчик.
- С дырочками, – довольно вытянула я губы трубочкой, – как у бабушки.
И вновь принялась хозяйничать на кухне, успевая, и жарить, и варить кофе, и даже накрывать на стол.
Где-то посреди всего этого действия я и услышала испуганный голос Никиты, выбегающего из спальни.
- Алёна!
- Господи! – подскочила я на месте, – И чего так орать-то?
- Капец, – подлетел он ко мне и обнял порывисто, – я подумал, что ты сбежала.
- Ну вот и не дождешься, – выпуталась я из его рук и принялась переворачивать очередной ажурный блин.
- Я помер и попал в рай, да? – заглянул он мне через плечо.
- Ты проснулся и собрался идти в душ, – повелительно указала я лопаткой на соответствующую дверь.
А Никита лишь рассмеялся, легонько укусил меня за шею, прижал к себе сильно-сильно и только потом выпустил, двигая куда было сказано. На ходу выдавая дурашливо раболепно:
- Слушаюсь, госпожа!
И теперь уже я подавилась смехом, торопясь закончить с готовкой к его приходу. Это переросло в своеобразную традицию еще тогда, когда мы были не в себе. И воспоминания тут же закрутили меня в своем водовороте. И ведь да, нам действительно было так здорово вместе. И всегда на одной волне.
Постоянно!
- Дело сделано, – вытирая голову полотенцем и в одних домашних шортах вышел из ванной комнаты Никита, а потом уселся на стул у кухонного островка. А я почти с мясом оторвала от его совершенного тела глаза.
Боже! Он идеален! И все эти стальные мышцы и кубики на животе сводят с ума, запуская по венам уже привычный кипяток.
Уф! Как горячо!
- И у меня сделано, – поставила я перед ним тарелку с блинчиками, жидким сливочным маслом и чашку с кофе, усердно отводя взгляд и пряча моментально вспыхнувшие щеки.
- Вау! Это всё мне? – прикусил нижнюю губу парень и я смущенно кивнула, отпивая ледяной воды из стакана.
Что-то как-то внезапно стало очень жарко! Очень!!!
А потом вновь затроила, когда он принялся поглощать все то, что я ему наготовила. Никита умкал, закатывал глаза от наслаждения и счастливо вздыхал. А потом, когда его тарелка опустела, довольно откинулся на спинку стула, посмотрел на меня влюбленными глазами и выдал:
- Алёнка, отвечаю, это лучший День рождения за всю мою жизнь!
И тишина…
Он смотрит на меня, а я на него. Моргаю и совершенно не могу понять, что он сейчас только что сказал. Что за бред вообще?
- У… у тебя сегодня День рождения? – с гулко бьющимся сердцем все-таки решаюсь уточнить я.
- Угу, – кивает, отпивает кофе из чашки и все это время неотрывно полирует меня взглядом.
- Ты что… козерог? – сглатываю я и со всей силы стискиваю вилку в руке.
- Угу, – снова кивает Никита, а потом одним выстрелом выносит мне мозги из черепной коробки, – а ты моя дева.
Моргаю и не верю в то, что слышу. Отрицательно дергаю головой и сглатываю. Это просто галлюцинации? Ведь правда?
- Что ты сейчас сказал? – тону я в черноте его глаз и понимаю, что медленно, но верно закипаю.
- Что ты моя дева, Алёнка. А я – твой козерог. А еще я Персострат и трус, – легко пожимает плечами, как будто сказал какую-то ерунду или что-то настолько обыденное, что и обращать внимание не стоит.
Вот так просто – раз и убил.
- Сволочь, – шепчу я тихо, пока все части головоломки с диким скрежетом соединяются в моей голове.
- Алён, – подается ближе и умоляюще тянет ко мне руки.
- Сволочь! – кричу я и кидаю в его бесстыжую, наглую морду полотенцем, а потом со всех ног несусь в гардеробную, чтобы переодеться и свалить наконец-то из этой квартиры, где живет самый самодовольный лжец на свете!
Наглый интриган!
Чертов бессовестный проныра!
Ноги моей здесь больше не будет! Никогда!
- Алёна! Стой! Ну чего ты взбеленилась? Ну давай поговорим! – вслед за мной устремился Соболевский, но я только саркастически фыркнула и еще быстрее припустила в сторону гардеробной.
А
