мне.
— Где?
— Где угодно.
Я обхватываю рукой ее лодыжку и лижу ее икры. Глаза Блэр закрываются, а губы раздвигаются. Я закидываю ее ногу себе на плечо, чтобы осыпать поцелуями ее бедра, при этом задирая платье вверх, пока не становятся видны кружевные трусики.
Теперь она дышит немного тяжелее, и я продолжаю, пока мой рот не оказывается на ее киске. Я не утруждаю себя тем, чтобы отодвинуть ткань в сторону, прежде чем начать лизать ее с упоением.
Ее пальцы обвиваются вокруг прядей моих волос, и она дергает их.
— Алекс… Мне нравится, как двигается твой язык.
— Мне нравится твой вкус, малышка.
Она резко отпихивает меня, и я падаю на задницу. Я уверен, что нарушил правила, сказав хоть что-то, но, черт возьми, это будет стоить наказания. Она опускается на пол и садится на меня.
— Сейчас я оседлаю тебя, ковбой, и ты будешь хорошо себя вести.
Она обхватывает пальцем мой член, затем прижимает его кончик к своему клитору через трусики, которые уже насквозь промокли. Она использует мой член как свою личную игрушку, трется им о свое ядро. Я хватаю ее за бедра, но она сужает глаза.
— Убери руки.
Я опускаю их по бокам, но не уверен, что смогу еще долго быть хорошим мальчиком. Несмотря на то, что это чертовски сексуально, и мне нравится видеть, как она контролирует меня, она слишком соблазнительна, чтобы я мог сопротивляться. Я хочу трогать и целовать ее везде. Я хочу трахать ее до тех пор, пока она не начнет умолять меня никогда не останавливаться.
От ее легких вздохов удовольствия у меня кружится голова. Мои яйца напряжены, готовы взорваться, но речь идет о ней, и я не собираюсь все испортить.
— Теперь ты будешь вести себя хорошо, большой мальчик?
— Да, — шиплю я.
— Хорошо, — она, наконец, сдвигает трусики в сторону и опускает бедра, насаживаясь на мой член.
Я издаю громкий рык, когда ее киска обхватывает меня, горячая и тугая. Прижав ладонь к моей груди, она начинает двигаться, медленно поднимая и опуская бедра. Я задыхаюсь, изо всех сил пытаясь удержаться от толчков бедрами вверх.
— Хочешь, я буду быстрее, детка? — спрашивает она бархатистым тоном.
— Да.
— Попроси хорошенько, и я исполню твое желание, — она вибрирует бедрами, и я непроизвольно подрагиваю.
— Пожалуйста, малышка. Я умоляю тебя.
Ее губы кривятся в довольной ухмылке.
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как никогда не трахал раньше. Не сдерживайся.
Я сужаю глаза.
— И я могу делать все, что захочу?
— Да.
Быстрее молнии я переворачиваю нас, укладывая ее под себя. Но я хочу трахать ее не так. Я встаю на колени и снова переворачиваю ее, приподнимая ее бедра от пола. Блэр хнычет, когда я ввожу пальцы в ее влажную дырочку.
— Вот так, малышка. Постони для меня.
— Ты не делаешь того, что я тебе сказала, — жалуется она.
Я хватаю ее за бедра, впиваясь пальцами в кожу, и проникаю в нее жестким толчком.
— Как насчет сейчас?
— Да. Больше… сильнее.
Она прижимается щекой к ковру и закрывает глаза, пока я быстро и неустанно вхожу и выхожу из нее. Теперь я не сдерживаюсь. Я хочу дать ей то, о чем она просила, и даже больше. Я теряю счет времени, отдаваясь наслаждению, которое струится по моим венам. Ее стоны становятся все громче, а ее стенки сжимаются вокруг моего члена.
— Заставь меня кончить, Алекс.
Я шлепаю ее по заднице, зная, как сильно ей это нравится.
Она вскрикивает, ее тело содрогается. Я увеличиваю темп, разрушая плотину, которая сдерживала мой оргазм. Поток прорывается, как цунами, и я тоже громко стону, опустошая себя в ней.
Я теряюсь в ощущениях и возвращаюсь на землю только после того, как Блэр говорит:
— Хватит. Я не могу…
Я отстраняюсь, затем поднимаю Блэр на руки и прижимаю ее к себе.
— Ты в порядке, малышка?
Ее лицо раскраснелось и вспотело, а глаза все еще затуманены вожделением.
— Более чем в порядке. Ты такой хороший мальчик.
Я целую ее нежно и медленно, наслаждаясь ее сладким вкусом.
— Я всегда буду хорошим мальчиком для тебя, любовь моя, даже если ты захочешь, чтобы я был плохим.
— О, есть много плохих вещей, которые я хочу, чтобы ты со мной сделал.
Я прижимаюсь к ее лицу.
— Мы только начали.
БЛЭР
В ближайшие несколько дней мы с Алексом пользуемся зимними каникулами, чтобы доработать наше предложение для ООН. Как бы нам ни хотелось все время быть друг с другом, мы выработали систему поощрений. Каждый раздел отчета мы отмечаем в спальне, гостиной, ванной, кухне — в любой комнате, которая нам больше нравится.
Вчера вечером мы закончили проект и весь вечер праздновали, то есть почти не спали. Нам даже неважно, выиграем мы предложение или нет, хотя это было бы неплохо. Несмотря на несколько часов сна, сегодня я встала в семь утра. Алекс лежит на животе, лицом в другую сторону. Простыня прикрывает только его аппетитную попку, так что мне прекрасно видна его широкая спина и следы царапин, которые я там оставила.
Ой. Я увлеклась прошлой ночью — не то чтобы его это волновало.
Я соскальзываю с кровати и решаю принять душ в гостевой ванной, чтобы не разбудить его. Я уверена, что он будет спать допоздна, и планирую использовать это время с пользой для себя.
Прошедшие дни были замечательными, но меня все еще беспокоит один вопрос. Мне нужно поговорить с мистером Камински. Я не могу быть причиной того, что Алекс не разговаривает со своим отцом.
Я одеваюсь так тихо, как только могу, а затем начинаю рыться в ноутбуке Алекса. Мне нужен адрес его отца. Вчера вечером Алекс делал покупки в Интернете и оставил браузер открытым на этой странице. Я щелкаю на его аккаунте и без труда вижу, что он отправил несколько посылок своему отцу. Джекпот.
Я быстро записываю адрес на стикере, а затем возвращаю окно браузера на главную страницу магазина. Какими бы благими намерениями я ни руководствуюсь, я все равно вторгаюсь в его личную жизнь. Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Перед тем как уйти, я пишу ему записку, что у меня дела и я скоро вернусь. Печенька скулит в своей клетке, заставляя меня чувствовать вину за то, что я не вывелв его на прогулку. Может быть, это неплохая идея — взять его с собой. Он мог бы помочь мне с мистером
