— Бог мой, неужели правда?
— Да, представь себе! — шепчу я, стараясь не рассмеяться. — Ты довольна? Теперь успокоишься?
— Да брось ты! Давай выкладывай все, даже вот такусенькие подробности!
Сощурив глаза, большим и указательным пальчиком она показывает, каких ждет от меня подробностей.
Да какого черта? Пожимаю плечами, перегибаюсь через стол и оглядываюсь по сторонам, не подслушивает ли кто.
— В первый раз, — начинаю я, и лицо ее сразу как бы застывает маской жгучего любопытства, глаза выпучены, рот полураскрыт, — он меня почти изнасиловал… Ну, ты понимаешь, о чем я… Конечно, я сама этого хотела…
Она кивает головой, как китайский болванчик, но ничего не говорит, с нетерпением ждет продолжения.
— Знаешь, он от природы лидер и не стал бы этого делать только потому, что я проболталась, мол, мне так нравится. И вообще, был очень бережен, нигде не переборщил, только хотел, чтобы мне было хорошо.
— А потом у вас еще такое же было?
— Нет, но мне кажется, ему хочется.
Натали улыбается.
— Так ты у нас маленькая сексуальная извращенка! — восхищенно говорит она, и я краснею так сильно, что не могу поднять глаза. — Похоже, это как раз то, что тебе нужно, во всех отношениях. Он все-таки вправил тебе мозги… А вот Иэн и Кристиан так и не смогли. — Натали бросает быстрый взгляд вверх, как бы на небеса. — Прости меня, Иэн, ты знаешь, я всегда тебя любила. — Целует два пальца и посылает к небу воздушный поцелуй. Потом так же быстро переводит взгляд на меня.
— Но я люблю его не за это, — говорю я.
Натали резко захлопывает рот. И я тоже. Кажется, из помещения выкачали весь воздух. Я даже не совсем поняла, что такое сказала.
Господи, неужели я сказала это вслух? Зачем?
— Ты любишь его? — спрашивает Натали, хотя, похоже, не слишком удивлена.
Я не отвечаю. Все слова застряли в глотке.
— Если бы ты не влюбилась в него после всего, что между вами было, значит это у тебя опухоль мозга, вот что я скажу.
Мне очень не нравится, что она произносит эти два страшных слова, но понимаю, что Натали не имела в виду ничего дурного.
Ну, хватит… Спасибо ей, конечно: заставила меня хоть ненадолго забыть о том, что дела у меня хреновые, и о своем страхе за Эндрю, но у меня больше нет сил подыгрывать ее беззаботной болтовне. Я очень благодарна ей, она вытащила меня из депрессии, с этими разговорами про секс мы с ней словно вернулись в прежние времена…
Но больше я не могу.
Сейчас я хочу поскорее вернуться в больницу и быть с Эндрю.
Мы с Натали возвращаемся уже к закату, проходим через парадные двери, ковыляем к лифту.
— Надеюсь, он уже в палате, — нервно говорю я, тупо глядя на размытое отражение в стеклянной двери лифта.
Натали осторожно берет меня за руку. Поворачиваю к ней голову: она кротко улыбается.
Дверь лифта открывается, и мы идем по коридору.
Навстречу нам шагают Эшер и Марна.
Едва взглянув в их лица, я чувствую в груди страшную тяжесть. Сжимаю руку Натали так крепко, что даже странно, почему она не кричит от боли.
Эшер и Марна останавливаются перед нами, по лицу матери безостановочно катятся слезы. Она крепко обнимает меня.
— Эндрю впал в кому… Врачи не уверены, что он из нее выйдет.
Я отстраняюсь, делаю шаг назад.
В одно мгновение куда-то пропадают все звуки. Не слышно, как шипит воздух в потолочных вентиляционных отверстиях, как шаркают подошвы проходящих мимо людей. Чувствую, что рука Натали пытается нащупать мою руку, но я рассеянно отталкиваю ее и продолжаю неуклюже пятиться, прижав обе руки к груди. Господи, как трудно дышать, я совсем не могу вздохнуть… Вижу глаза Эшера, в них блестят слезы, он смотрит на меня, но я отворачиваюсь. Отворачиваюсь, потому что у брата глаза Эндрю и я не могу этого вынести.
Марна лезет в сумочку, достает конверт. Осторожно подходит ко мне, берет за руки, кладет конверт в ладонь.
— Эндрю просил передать это тебе, деточка, если с ним что-то случится.
Она пожимает мне дрожащие пальцы, судорожно вцепившиеся в конверт. Я не гляжу на него, гляжу только на нее, и по щекам моим тоже текут слезы.
Как трудно дышать…
— Мне очень жаль… — говорит Марна прерывающимся голосом, — но я должна идти. — Она по-матерински нежно гладит мне руки. — Я хочу, чтоб ты знала, деточка, ты всегда желанная гостья в моем доме, все будут рады тебя видеть.
Она едва держится на ногах, но Эшер быстро подхватывает ее за талию и уводит.
А я остаюсь стоять как столб посередине коридора. Медсестры, снующие мимо, вынуждены обходить меня. И всякий раз при этом я ощущаю на лице легкое движение воздуха. Проходит целая вечность, когда я, набравшись мужества, снова гляжу на конверт. Меня трясет. Пальцы безуспешно пытаются открыть его.
— Давай помогу, — слышу я голос Натали, и протестовать у меня нет сил.
Она осторожно берет конверт, открывает его и достает листок бумаги:
— Хочешь, я тебе прочитаю?
Я гляжу на Натали, губы у нее трясутся, и, поняв наконец вопрос, качаю головой:
— Нет… Я сама…
Она отдает мне письмо, я разворачиваю его, и слезы капают на бумагу. Я начинаю читать.
Дорогая Кэмрин!
Прости меня за то, что так все получилось. Я очень хотел сказать тебе об этом сам, но все боялся. И еще боялся, что если скажу тебе о своей любви, произнесу эти слова вслух, то все, что между нами было, умрет вместе со мной. Уже в Канзасе я понял, что ты для меня — единственная. Я полюбил тебя еще тогда, в тот день, когда в первый раз заглянул в твои глаза, сияющие передо мной над сиденьем автобуса. Наверное, тогда я этого еще не понимал, но знал, что в тот момент в моей жизни случилось что-то важное и что я никогда не отпущу тебя.
Я никогда не жил такой полной жизнью, как в это короткое время, когда ты была со мной. В первый раз в жизни я ощущал эту полноту, меня переполняла радость и ощущение свободы. Ты стала для меня недостающей частичкой моей души, ты была мне воздухом, которым я не мог надышаться, ты была кровью, которая бурлила в моих жилах. Думаю, если справедлива теория переселения душ, то во всех наших прошлых жизнях мы с тобой были вместе. Я знаю тебя совсем недолго, но у меня такое чувство, будто я знал тебя всегда.
Хочу, чтобы ты знала: даже когда я умру, я все равно буду помнить тебя. Я буду вечно любить тебя. Как бы я хотел, чтобы все обернулось по-другому! Столько бессонных ночей я думал о тебе: и в пути, и в мотелях, когда не мог сомкнуть глаз, смотрел в потолок и представлял себе, какой могла бы стать наша с тобой жизнь, если бы мне суждено было жить. В мечтах я доходил до того, что представлял тебя в подвенечном платье и даже с маленькой копией меня в животе. Знаешь, я слышал, что секс во время беременности просто супер.
